В напрасной попытке повернуть время вспять и начать все заново, Рамзес объявил о наступлении новой эры. Отныне девятнадцатый год его правления следовало считать первым годом возрождения и соответственно нумеровать следующие годы. Этот трюк никого не обманул, и менее всех Пианхи — ибо он, а не Рамзес, был настоящим победителем Панехси. Чтобы подчеркнуть этот факт, Пианхи присвоил все титулы и должности поверженного наместника, в том числе и звание верховного жреца. Военачальник, смотритель житниц и верховный жрец Амона: военная, экономическая и религиозная власть в одних руках. Так что «восстановление» авторитета фараона в Фивах было, по сути, еще одним военным переворотом — возможность которого Пианхи могло подсказать знание истории. Если наместнику Нубии абсолютная власть досталась лишь ненадолго, то режиму Пианхи удалось выдержать испытание временем.
Вояка с головы до ног, грубый, решительный и беспощадный, Пианхи правил Фивами железной рукой. Он сумел привлечь на свою сторону людей, способных на активные действия. Такой была и его жена Ноджемет — женщина властная, с твердой волей. Утвердив в Фивах военные законы, Пианхи отправился со своим войском в Нубию, преследуя ренегата Панехси. Только защитив свой южный фланг против повторного нападения, он мог рассчитывать на прочную безопасность.
Пока Пианхи маневрировал в Нубии, всеми делами в Фивах заправляла его умная жена. Они регулярно переписывались, оповещая друг друга о важнейших событиях. В частности, они обменялись двумя письмами, которые вскрывают неприглядную изнанку военной диктатуры. В отсутствие Пианхи недовольство его режимом в Фивах нарастало, и Ноджемет сообщила мужу о бунтарских высказываниях двух городских стражников. Даже представители закона и порядка начали роптать против Пианхи. Его ответ был однозначным и жестоким:
«Вели привести этих двух стражников ко мне домой и вызнай до конца суть их речей, не медля, затем пусть их убьют и ночью бросят в воду»
[301].
Допрос и «исчезновение» — классический способ расправы с инакомыслящими при военной диктатуре.
Политические убийства были не единственным злодеянием, организованным Пианхи, чтобы удержаться у власти. В другом письме с нубийского фронта он приказал двум своим фиванским подчиненным, Бутехамону и Кару, исполнить «ту задачу, каковой вы прежде никогда не исполняли»
[302]. Это уклончивое выражение было эвфемизмом, скрывавшим неприглядную суть: речь шла о покрываемом властями ограблении гробниц.
Война против Панехси затягивалась, и Пианхи очень нуждался в средствах для ее финансирования, а также для поддержания собственного режима в Фивах. Фиванские холмы, скрывающие множество гробниц египетских царей, цариц и вельмож, представлялись ему огромной сокровищницей, полной золота и серебра. И вот люди Пианхи принялись их взламывать, а плодами своих преступных трудов заполнять сундуки правительства. Рыская по западному берегу в поисках входов в гробницы, они помечали свои находки, чтобы затем их тщательно очистить: один Бутехамон оставил более 130 граффити, указывающих на хранилища богатств, накопленных поколениями благочестивых фиванцев. Гробницы фараонов Нового царства, уцелевшие при набегах ливийцев, первых случайных грабежах и гражданских беспорядках, теперь беспощадно опустошались самими правителями города. Последнее табу было нарушено.
Пианхи продержался у власти десять лет, но потом внезапно умер, и для его приспешников настал момент испытаний. Его сыновья были слишком юны, чтобы подхватить бразды правления: период междуцарствия — очень нежелательная перспектива для режима, еще не успевшего окончательно укрепить свою власть. Поэтому соратники Пианхи решили не спешить с династическим наследованием, а быстро переориентировались и стабилизировали ситуацию, избрав в качестве временного руководителя еще одного военачальника, Херихора. Это был удачный выбор. Зрелый и способный деятель того же типа, что Пианхи, Херихор тоже происходил из офицерской среды. И в военных, и в личных делах ему сопутствовал успех: у него было 19 сыновей.
Однако ни один из них не смог бы наследовать отцу. Об этом позаботилась вдова Пианхи. Блестяще рассчитав ходы, Ноджемет немедленно взяла Херихора в мужья, одним махом повысив его статус и сохранив собственное влияние на порядок наследования.
В этих раскладах не предусматривалось места для царской семьи Рамзесидов. Пока Херихор укреплял военную власть в Верхнем Египте, другой представитель армии, зять царя Несубанебджед, фактически захватил власть на севере страны. Теперь Египет состоял из двух частей, и в обеих правили генералы. Хотя и Херихор, и Несубанебджед соблюдали внешнюю почтительность в отношении все еще царствующего Рамзеса XI, всем было понятно, кто правит на самом деле. Последний из Рамзесидов, изолированный от всех, по сути, стал пленником в собственной царской резиденции. Он мог лишь наблюдать, как право фараона ускользает из его рук вследствие ряда ошибок и небрежного отношения к делам. Армия, некогда возведшая на престол XIX и XX династии, теперь организовала раскол государства. Военная мощь оказалась обоюдоострым клинком.
Когда в 1069 году Рамзес XI лежал на смертном одре, пробыв на троне тридцать лет, даже великая река Египта, казалось, свидетельствовала о конце эпохи. Пелузийский рукав Нила, на котором почти двумя столетиями ранее был основан Пер-Рамзес, уже давно начал зарастать. К концу правления Рамзеса XI русло было настолько забито отложениями ила, что суда более не могли подойти к пристаням города. Едва ли найдется лучшая метафора склероза царственности. Лишенные возможностей для торговли и коммуникаций торговцы, писцы и чиновники перебирались из Пер-Рамзеса на новое место — в Танис, на двенадцать миль к северу. Когда похоронная процессия старого царя, сопровождаемая кучкой столь же старых придворных, вышла из ворот царского дворца в Пер-Рамзесе, пришел конец не только династии Рамзесидов, но и их главной резиденции
[303].
