Часть V
Перемены и упадок (1069–1030 годы до н. э.)
Когда в 1069 году до н. э. угас последний из Рамзесидов, личность столь незначительная, что скорбели о нем недолго, Египет вступил в переломную для себя эпоху. Смерть Рамзеса XI предоставила удобную возможность двум гегемонам Верхнего и Нижнего Египта присвоить царские титулы и разделить между собой власть и страну. Что бы ни означало это событие — отказ ли от идеи фараонов о едином государстве или просто возвращение к более естественному положению вещей, — оно положило начало длительному периоду политической раздробленности, какой страна не знала тысячи лет.
Вскоре египтяне обнаружили, что из децентрализации и региональной автономии можно извлечь определенные выгоды. В прежние времена ослабление центральной власти преимущественно сказывалось на внутриполитическом положении страны. Однако в первом тысячелетии до н. э. Египет оказался в окружении враждебных сил, которые были куда более могущественными, нежели раньше. В результате резкого стратегического ослабления Египет в течение XI–IV веков до н. э. пережил череду вторжений. Ливийцы, ассирийцы, кушиты, вавилоняне, персы и, наконец, македонцы — все они боролись за обладание плодородными землями и природными богатствами долины Нила. Приток иммигрантов и чужеземное владычество оказали колоссальное влияние на политическую, социальную и культурную сферы египетского общества, бесповоротно изменив древнюю цивилизацию фараонов.
В этих условиях древнеегипетская религия, последний оплот традиционной культуры, оградила себя от внешнего влияния, став как никогда консервативной. В столкновении с молодыми, динамично развивающимися державами замкнутость древнеегипетской цивилизации в конце концов привела к ее ослаблению и упадку.
В пятой части будут освещены бурные события последней тысячи лет древнеегипетской истории — от ливийского владычества до римского завоевания. Первые три столетия, последовавшие после падения XX династии, были относительно мирным временем, когда побочные ветви правящего ливийского дома пытались сохранить хрупкий баланс сил в стране. Однако в 728 году давний враг Египта, вновь окрепшее Кушитское царство, нанесло сокрушительный удар по status quo, и следующие четыреста лет раздираемая войнами долина Нила стонала под пятой чужеземцев. Кульминацией четырех успешных походов ассирийских царей стало разграбление Фив, которое нанесло звонкую пощечину национальной гордости египтян. В условиях этого хаоса к власти приходит XXVI (Саисская) династия, которой удается свергнуть ассирийское иго и сдержать натиск Вавилона — пока, в конце концов, она не потерпела поражение от персов. Уступив корону возрождающейся Месопотамии, Египет навсегда потерял статус могущественной державы Ближнего Востока.
Вездесущая персидская угроза дамокловым мечом нависла над местными династиями, которые соперничали друг с другом на руинах гибнущей державы — поведение, свойственное более мятежным магнатам, а не мудрым правителям. Прибытие Александра Македонского в 332 году, казалось, принесло долгожданное спасение. Недолгое пребывание великого полководца оказало сильное влияние как на Египет, так и на самого Александра. Его преемники Птолемеи пытались вернуть Египту величие былых дней — правда, в отчетливо греческом духе.
Однако нескончаемые междоусобицы Лагидов вместе с пренебрежением Верхним Египтом, колыбелью традиционной цивилизации, стали источником постоянной политической нестабильности, затяжных мятежей в южных областях и в конечном итоге привели к их падению. Последний акт грандиозной египетской трагедии разыгрался на улицах Александрии с участием таких колоритных личностей, как Цезарь, Марк Антоний и Клеопатра. После смерти Клеопатры в 30 году Египет стал римской провинцией. Эпоха фараонов, длившаяся без малого три тысячи лет, завершилась.
Глава 19. Разделенная страна
Внутренний враг
Вероятно, иногда и простому народу, привыкшему к однообразным заклинаниям правительства, стандартные похвалы фараонов временами резали слух. К моменту смерти Рамзеса XI египетские цари на протяжении более чем полутора столетий бахвалились своими решительными победами над ливийцами. Так, в далеком 1208 году фараон Мернептах приказал высечь на стене храма Амона в Ипет-Суте (Карнак) длинную мемориальную надпись, в которой подробно описывается его убедительная победа над одним из таких вторжений, которое возглавил ливийский князь Мрауийа (Мерия). Спустя три года ливийцы вернулись, и снова египтяне одержали над ними победу, которую, как всегда, запечатлели в очередной надписи.
Однако победы фараонов обеспечили стране мир и спокойствие всего лишь на двадцать лет. Летописцы Мернептаха опустили факт размещения правительством в одном из южных оазисов гарнизона, задачей которого было отражать набеги из пустыни. Солдаты, которыми был укомплектован этот гарнизон, сплошь состояли из ливийских наемников. Иными словами, волкам доверили охранять овчарню.
Победы Рамзеса III (1185–1153) над ливийцами в 1182 и 1176 годах, судя по всему, не были столь блистательны, как нас пытаются уверить в том помпезные надписи того времени. Несмотря на победные настроения, власть осознавала необходимость укрепления храмов на западных берегах Нила — в том числе и знаменитого своими сокровищницами и зернохранилищами «Дома-на-Миллион-лет» самого Мернептаха.
Ливийцы же, которых египтяне вытеснили из Дельты, просто повернули на юг и вторглись в Верхний Египет. Участившиеся при последних Рамзесидах нападения ливийцев на Фивы ясно демонстрировало серьезность их намерений. Рамзес III с гордостью сообщал о тысячах пленных ливийцев, которых он заставил «пересечь реку и привел их в Египет». Пленников поселили в укрепленных фортах («крепостях царя-победителя»
[304]), клеймили именем фараона и насильно ассимилировали: «… заставил забыть собственную речь и изменил язык, так что они ступили на путь, по которому прежде не ходили»
[305].
Тем не менее процесс слияния чужеземцев с местным населением чаще всего был поверхностным. Ливийцы, в большом количестве проживающие вокруг Файюма и вдоль границы западной Дельты, крепко держались своих обычаев и традиций, формируя внутри местного населения обособленную общину. Проведенная в начале правления Рамзеса V (1146–1142) перепись населения зафиксировала в Среднем Египте большое число людей, носящих неегипетские имена. К этому моменту ливийцы достаточно прочно обосновались в стране. Сменилось одно поколение, и осевшая в центральной Дельте возле города Пер-Хебит (современный Бехбейт эль-Хагар) сильная ливийская община стала причиной серьезного беспокойства властей. Таким образом, в эпоху Рамзесидов Египет незаметно стал страной двух культур, в которой ощутимо возросло влияние этнического меньшинства.
Из всех государственных институтов сильнее всего влияние ливийской миграции ощутила армия. Египтяне имели давние традиции привлечения наемников в свою армию. Поэтому карьерный выбор большинства ливийских переселенцев был вполне очевиден. И во второй половине царствования XX династии ливийские солдаты верой и правдой служили новой родине — будь то служба в отдаленных пустынных гарнизонах или участие в военных кампаниях. Кроме того, некоторые наиболее честолюбивые наемники добились такого положения, что даже могли оказывать влияние на управление страной. Такими были, например, влиятельные военачальники Пианхи и Херихор, которые на исходе правления Рамзеса XI возглавили фиванскую клику.
