Убежденность в собственном превосходстве кушитские цари демонстрировали и в другом важном вопросе. Они всерьез полагали, что являются защитниками египетской царственности. Эта убежденность была порождена великодержавными амбициями фараонов Нового царства. Когда Тутмос I во главе огромной армии вторгся в Нубию, вместе с ним прибыл и верховный жрец Амона. Фараон стремился не только подчинить себе Куш, но и обратить его невежественных обитателей в истинную веру. Ту же цель преследовал и его внук Тутмос III, когда начинал строительство храма Амона-Ра на вершине священной для нубийцев горы Джебель-Баркал
[328]. Жрецы объявили эту гору южной резиденцией Амона и духовным двойником Карнакского храма. Особое внимание они уделяли остроконечной вершине Джебель-Баркал, очертаниями схожей с изготовившейся к прыжку коброй, символом египетской монархии. Наличие такого убедительного символа царской власти позволило египтянам объявить Джебель-Баркал центром египетской монархии, а территорию Нубии до священной горы — частью Верхнего Египта. Религия в очередной раз привела неоспоримые доказательства законности притязаний фараона, но едва ли египтяне могли представить себе, что распространяемые ими идеи в итоге обернутся против них самих.
Культ Амона-Ра и представления о горе Джебель-Баркал как о священном центре египетской монархии настолько укоренились среди правящей элиты, что продолжали существовать даже после ухода египтян. Уже правившая в X веке до н. э. царица Катимала могла смело объявить себя правительницей, ведущей священную войну за распространение истинной веры среди варваров. Первые правители XXV династии, правившие в VIII веке до н. э., были ревностными приверженцами Амона. Около 780 года царь Куша Алара, который называл себя не иначе как «сын Амона», восстановил разрушенный храм божественного «отца» на Джебель-Баркал. Его наследник Кашта, (т. е. «кушит») пошел еще дальше, провозгласив себя законным царем обеих стран. Подчинив своей власти Верхний Египет, Кашта был недалек от того, чтобы его притязания стали реальностью.
Цари Куша не замедлили воспользоваться ослаблением Фив при незадачливых наследниках Осоркона. В годы правления царя Рудамона (754–735), сына Осоркона III, кушитский царь Пианхи объявил о своих притязаниях на корону Верхнего Египта. Столкнувшись с сильной кушитской армией, фиванцы быстро капитулировали, и Пианхи практически без боя присоединил Верхний Египет к своим владениям. Далее он делает ловкий ход и берет себе тронное имя Тутмос III. Поступив так, он объявил себя воплощением фараона, который завоевал Куш и объявил о сакральном статусе Джебель-Баркал. В обмен на признание власти кушитского царя, Рудамону и его наследникам разрешили сохранить царский титул. Однако они были вынуждены отступить в Гераклеополис, откуда управляли сильно сократившейся территорией. Фивы же перешли в руки нубийских завоевателей.
Довольно неожиданно Пианхи показал себя благочестивым и справедливым царем, милостиво позволив родственникам Рудамона занять высокое положение в фиванской иерархии. Среди них наиболее влиятельной была сестра Рудамона — Шепенупет. Как супруга бога Амона, она была самой старшей среди жриц Амона, и в старшинстве не уступала верховному жрецу. Несомненно, что через нее царевич Осоркон продолжал контролировать жречество и после того, как занял трон под именем Осоркона III. Тот факт, что Пианхи сохранил за ней эту должность, было либо знаком уважения к старой династии, либо продуманным политическим ходом. Будучи свидетелем смут, раздирающих северную часть долины Нила, он стремился свести возможность восстания в завоеванном городе к минимуму. Куда выгоднее было поддерживать баланс сил в ожидании предстоящей войны.
И она не заставила себя долго ждать. Через семьдесят лет после окончательной победы царевича Осоркона над Фивами одна из побочных ветвей ливийского дома подняла мятеж. В это время уровень политической раздробленности достиг апогея. В Верхнем Египте, параллельно с Пианхи, правило еще два царя. Один из них был последним представителем старой фиванской династии в Гераклеополисе, другой правил в Гермополисе (египетский Хемену). Оба, пытаясь сохранить свою власть, старались не ссориться с Пианхи. В Нижнем Египте ситуация была еще более плачевная. В Бубастисе правили потомки Шешонка I, но их власть не распространялась дальше города. Леонтополисом (египетский Тарему, современный Телль эль-Мукдам) владел Иупут II. Остальными городами управляла целая толпа вождей племени ма — все до единого наследные царевичи и номархи. С некоторым пренебрежением Пианхи окрестил их как «все правители Нижней Земли, украшающие главу свою перьями»
[329]. Но самое главное — он осознавал всю нелепость такого огромного количества удельных правителей, носящих титул «царь Обеих Земель» и относился к своим соперниками как к просто «царям», оставив полный титул для себя.
Однако среди них нашелся правитель, которого больше всего интересовала настоящая власть, а не ее внешние атрибуты. У Тефнахта, правителя Саиса в Западной Дельте, не было необходимости претендовать на царские титулы. Будучи всего лишь «великим вождем Запада», он расширил свои владения, захватив соседний Буто (египетский Пер-Уаджит) в 740 году, а в течение следующих десяти лет присоединил ряд областей Дельты. Очевидно, что именно он, а не многочисленные царьки, представлял серьезную опасность для власти Пианхи.
Буря разразилась в 729 году, когда Пианхи находился в столичной резиденции, в тени священной Джебель-Баркал. Гонец, прошествовав через многочисленные залы с колоннами, миновал телохранителей, охранявших вход в зал ожидания, прежде чем попал в комнату для аудиенции. Он принес царю плохие вести — вести, которых страшился царь: «Тефнахт… захватил весь Запад от пределов страны до Ити-Тауи»
[330]. Хуже всего было то, что правитель Саиса во главе огромной армии направляется на юг и поселения на обоих берегах Нила сдаются ему без боя. «Начальники и правители крепостей следуют за ним по пятам, словно псы»
[331]. Прямо сейчас он осаждает Гераклеополис — ключ к Фивам. И кажется, что нет силы, чтобы остановить его.
Положение осложнялось тем обстоятельством, что Нимлот, ливийский правитель Гермополиса, предательски нарушил дипломатические договоренности с нубийцами и присоединился к Тефнахту. Пианхи не мог и дальше безучастно созерцать бесчинства безбожников, пришло время защитить город Амона.
В равной мере благочестивый и воинственный, он принял быстрые и решительные меры. Расквартированным в Египте нубийским гарнизонам был дан приказ выступить на перехват противника, окружить и захватить его. Самое суровое наказание ожидало предателя Нимлота — его город осадили и взяли приступом. Затем Пианхи вызвал основную армию из Нубии и отправил ее против безбожников, воодушевив словами: «Знайте же, что послал нас Амон, бог наш!»
[332] Так как его воины были исполнителями божественной воли, то Пианхи строго напутствовал их: «Когда же вы достигнете сердца Фив — Ипет-Сут, — то омойтесь в реке и облачитесь в чистые одежды»
[333]. Только после этого им дозволялось принести жертвы Амону, облобызать землю, на которой стоит храм, и молить бога о напутствии: «Укажи нам путь, дабы сражались мы под сенью могучей десницы твоей!»
[334]
