Долгожданный спаситель
Если бы кто-то из переживших персидское вторжение 343 года мог помнить события, развернувшиеся за 180 лет до того, во времена завоевания Египта Камбисом, то у него возникло бы стойкое ощущение дежавю. Однако большинство людей, привыкших пусть и к шаткой, но независимости, должны были воспринять завоевание страны как катастрофу. С другой стороны, многие египтяне, особенно в провинции, предпочли закрыть глаза на резкие зигзаги судьбы. Они покорно склонили головы и продолжали жить, как прежде, незаметно продолжая следовать традициям, словно бросая молчаливый вызов пришлым хозяевам.
Существующие в обществе тенденции хорошо видны на примере эпизода из биографии Падушира, благочестивого последователя Тота. Падушир жил в Гелиополисе и каждый день усердно выполнял свои обязанности в городском храме под пронзительные крики сотен ибисов, пасущихся на соседних лугах, в то время как страну раздирали беспорядки:
«Семь лет я служил богу [Тоту], ведая приносимыми ему подношениями, и не числится за мной никакой вины. Чужой царь правит Та-Кеметом, ничто не осталось как прежде, и смутами полнится земля. Юг смятен, север восстал… служители покинули храмы, жрецы бежали, не зная, что происходит»
[384].
В непоколебимой приверженности египтян своим традициям была заключена одновременно их сила и слабость. То, что в более стабильное время было самым главным достоинством египтян, в столкновении с незнакомыми силами ставило страну на край гибели. Фасад обычаев и традиций, на которых держалась египетская цивилизация в третьем и втором тысячелетиях до нашей эры, давал трещины. Египет потерял свое первенство и превратился в другую страну, пусть все еще богатую — но вынужденную вести борьбу с молодыми, агрессивными империями. Добровольная отставка Падушира была, таким образом, проявлением прогрессирующей болезни общества и государства. Напуганные и обескураженные быстро изменяющейся ситуацией в окружающем мире, египтяне в большинстве своем предпочитали смотреть в другую сторону, слепо уповая на старых богов.
Последний раз вольнолюбивый дух египтян пробудился в 338 году. Как и ранее, этому способствовала смерть очередного персидского царя. Не успели еще высохнуть слезы скорби на лицах приближенных Артаксеркса III, как в Египте некий Хабабаш в который раз поднял знамя борьбы. Скудость сведений о нем отражает всю безысходность его дела. Судя по всему, он был уроженцем Мемфиса или, по крайней мере, имел тесную связь со столицей. Именно этот город первым признал его как «фараона». Но Хабабаша поддержали не только в Нижнем Египте. Фивы всей силой своего авторитета способствовали его попыткам захватить трон. Вся страна желала избавиться от персидского ига.
Хабабаш сделал лучший — вернее, единственный — выбор в данной ситуации. Предполагая, что персидское вторжение произойдет со стороны моря, он выступил к стратегически важному портовому городу Буто. Он «пересек топи, которых было множество в этих краях, и проник в болота Нижнего Египта. Он проверял все устье до Великого Зеленого [т. е. Средиземного] моря для того, чтобы отразить азиатский флот»
[385]. Хотя это и были достаточно разумные шаги, но обычный мятежник, даже если за его спиной были все надежды и чаяния Египта, не в силах был справиться с мощной персидской армией. Восстание Хабабаша длилось всего восемнадцать месяцев. Дальнейшая судьба этого человека, как и все, что с ним связано, покрыта мраком тайны. Окончательным итогом мятежа стало восстановление персидского владычества над долиной Нила в лице «царя царей» Дария III (правитель Египта в 336–332 годах и Персии в 336–331 годах).
Никогда ранее Египет не был так важен для Ахеменидов. Империя переживала тяжелые времена и нуждалась в сильной армии. Поэтому несметные богатства Египта были жизненно необходимы для персидских царей. Полтора столетия Персия боролась с греками за контроль над Эгейским морем и Малой Азией. Ее главными противниками были Спарта и Афины, которые постоянно продолжали героическую борьбу и подрывали боеспособность персидской армии актами мужества и неповиновения. Но теперь на политической арене появился новый игрок. Это было горное царство Македония, расположенное в северной части Пелопоннесского полуострова. Не так давно Македония взяла на себя роль лидера греческого мира в борьбе с Персидской империей. В последние дни лета 336 года, практически одновременно с восшествием на трон Дария III, молодой царь Александр III добился признания его всеми греками в качестве главы Коринфского союза и предводителя персидского похода, предпринятого по инициативе его отца. Мир стоял на пороге больших перемен — но вряд ли Дарий осознавал это.
Весной 334 года Александр переправился через Геллеспонт в Малую Азию и двинулся на юг с целью атаковать превосходящие числом силы врага. В мае состоялась победоносная для него битва на реке Граник, которая ознаменовала начало конца империи Ахеменидов. Кульминацией летнего похода стала осада Галикарнаса. Осенью — зимой армия Александра, продвигаясь вдоль побережья, сметала все на своем пути. В ноябре 333 года состоялось еще одно крупное сражение при Иссе в Киликии.
По иронии судьбы в многонациональной армии Дария было много египтян. Вне всякого сомнения, простые солдаты воевали за того, кто им платил. Но и многие представители знати были готовы добровольно сотрудничать с персами. Так, например, сделал сын свергнутого Нектанеба, судя по всему, не видя ничего зазорного в том, чтобы воевать на стороне врагов своего отца. В очередной раз военное сословие продемонстрировало свою готовность поддержать сильного. Историю, как известно, пишут победители — и кому, как не египтянам с их древней историей, было знать это…
Но на этот раз история оказалась не на стороне персов. Их сторонник Сематауитефнахт со стороны наблюдал за сокрушительным разгромом Дария. Александр вдруг оказался непобедимым. То ли внезапный приступ тоски по родине, то ли (скорее) горячее желание спасти свою шкуру побудил Сематауитефнахта бежать с поля боя; он вернулся в Египет, где ожидал установления новой власти — и новых возможностей для карьерного роста.
Когда вести об Александре, его жажде славы и непобедимой армии достигли Египта, египтяне принялась гадать, не тот ли он герой, который избавит их от ненавистных персов. За неимением собственного спасителя, египтянам пришлось делать трудный выбор между Дарием и Александром. Последний казался им меньшим из двух зол. Конечно, никаких иллюзий относительно его методов у них не было. После семимесячной осады Тира в первой половине 332 года Александр продемонстрировал образцовую жестокость по отношению к тем, кто осмелился сопротивляться, приказав распять на крестах оставшихся в живых. Спустя несколько месяцев невезучего наместника Газы, который также закрыл городские ворота перед Александром, ожидала куда худшая участь. Его еще живого привязали к колеснице и протащили вокруг города, пока он в страшных мучениях не скончался от полученных ран.
