Главенствующая роль в эллинистической концепции монархии отводилась царю-басилевсу. Чтобы власть его династии была легитимной, Птолемей ввел культ Александра и активно соотносил себя с ним. Он возвысил своего бывшего вождя до статуса общегосударственного божества и учредил должность жреца Александра, которая была принята в штыки египетским жречеством. Впрочем, когда дело дошло до его собственного обожествления, Птолемей Сотер тоже не страдал излишней скромностью. На острове Родос ему поклонялись как богу уже при жизни — а в Египте причислили к сонму богов посмертно. Каждые четыре года в Александрии в честь почившего царя праздновали так называемые «птолемеи», которые сопровождались жертвоприношениями, шествиями, пирами и спортивными состязаниями.
Птолемей II пошел еще дальше, основав культы многочисленных членов своей семьи, в том числе и любовниц. Великое шествие 275/274 года свидетельствовало о крепкой военно-материальной базе его правления. Одновременно он позаботился об укреплении своего статуса как фараона. Вступив на престол, Птолемей Филадельф вскоре посетил множество важных святилищ, особенно тех, которые были посвящены местным божествам-животным. В саккарском Серапеуме вместе со статуями быков Аписов и других египетских богов находились статуи царя и членов его семьи. Прежде всего, следуя примеру правивших до него фараонов, Птолемей выразил почтение богам тем, что возводил поражающие воображение храмы. На острове Филы, расположенном у Первого порога, было начато строительство храмового комплекса Изиды. Строительные работы велись также в Ипет-Суте, Коптосе (египетский Гебту), Тентирисе (египетский Иунет), Саккаре и в Исеюме (египетский Пер-Хебит).
Египетские храмы были оплотами традиционной культуры, сильными и независимыми учреждениями, которые поставили для себя первостепенной целью отвергать чужеземное влияние и укреплять родную религию и обычаи. Поэтому, следуя освященной веками традиции, Птолемей II выступил как царь-покровитель в надежде примирить местное население с чужеземной властью. Кроме того, храмы были крупнейшими землевладельцами и центрами экономической жизни, а значит, они были источником не только духовности, но и материального благополучия. Чтобы использовать этот необходимый источник богатства, Птолемей направил в храмовые поместья своих эмиссаров, доверенных сановников, в задачу которых входило следить за соблюдением правительственных интересов.
Основой благосостояния Египта всегда было плодородие его почв. Поэтому Птолемеи собирались сполна эксплуатировать его сельскохозяйственные ресурсы. Птолемей Сотер заложил названный в его честь город Птолемаиду в области, которая славилась своей плодородностью. В южном Файюме он начал проведение ирригационных работ, благодаря которым площадь обрабатываемых земель должна была вырасти в три раза. При Птолемее II было создано искусственное озеро с запасом воды 275 млн м3, которого должно было хватить для орошения 150 км2 обрабатываемых земель. Так как эти земли появились, что называется, в самом сердце пустыни и были новыми, на них не распространялись действующие законы. Поэтому доходы с них шли прямиком во вместительные сундуки правительства.
Беднейших чиновников — деревенских писцов, — которые имелись при каждой сельской общине, беспокоили в первую очередь два вопроса: землепользование и плодородность ферм. Его главной задачей было просчитать, сколько земли государство могло сдать в аренду крестьянину и какой с этого будет доход. Дважды в год все писцы должны были явиться в царскую Палату записей и отчитаться перед губернатором-греком. Первый раз это происходило в феврале, когда было необходимо подготовиться к ревизии собранного урожая — а потом, спустя месяц, следовало отчитаться о полученных результатах. Позднее, в начале лета, писцы со всего Египта собирались в Александрии, где отчитывались перед диойкетом. Это было серьезным напоминанием о том, что, независимо от того, кто сидит на троне — египтянин или грек, — хозяйственная жизнь страны находилась в центре внимания правительства.
Как и все колониальные властители до и после них, Птолемеи были заинтересованы в первую очередь в том, чтобы выжать максимальную прибыль из принадлежащих им земель, не задумываясь о последствиях
[391]. Они обложили Нижний Египет поземельным налогом, Верхний Египет — налогом на урожай, а также ввели высокие взносы за владение государственными должностями. Даже деревенский писец должен был внести взнос за свое назначение (или продление срока службы). Кроме того, будучи должностным лицом, он должен был арендовать государственный участок на условиях очень высокой годовой ренты.
Постепенно по всему Египту были введены новые экономические порядки; все больше и больше земель отводилось под выращивание пшеницы, для сбора доходов правительство назначало посредников и при малейшей возможности вводило новые налоги. Как результат, при Птолемеях Египет богатством и могуществом затмил другие эллинистические государства. Но такая политика одновременно подготавливала благодатную почву для народных восстаний. Оказавшись на положении рабов в собственном государстве, египтяне не собирались долго сносить произвол власти.
Мятеж
Птолемеи могли сколько угодно обожествлять царскую власть — но их мнение о себе как о великодушных царях явно не разделялось подданными. Уже при Птолемее III недовольство местного населения налоговой политикой царей-чужаков вылилось в восстание в самый разгар Третьей сирийской войны. Чтобы подавить его, в 245 году царь был вынужден даже прервать поход. Этот скоротечный бунт стал предвестником грядущей бури, которую в течение следующих тридцати лет сдерживал карательный аппарат правительства.
По иронии судьбы последней каплей, переполнившей чашу народного терпения, стала победа, одержанная Птолемеем в знаменитой битве при Рафии. В 217 году, во время Четвертой сирийской войны (219–217), египетская и селевкидская армии встретились в решающей битве на границе недалеко от города Рафия. Птолемей IV (221–204), нуждавшийся в средствах для ведения войны, увеличил и без того высокие налоги, которые тяжким бременем легли на плечи угнетенного населения. Царь даже изменил традиционно пренебрежительное отношение к солдатам-негрекам, массово вербуя в армию египтян и вооружая их на македонский манер.
Накануне битвы царь, желая сыграть роль настоящего фараона, произнес перед своим воинством ободряющую речь. Но она не произвела должного эффекта, так как Птолемей, не зная египетского языка, был вынужден обращаться через переводчика. Сражение завершилась победой Птолемея IV, который обессмертил свое имя в надписях на стенах храмов, называя себя героем и «правителем Сирии»
[392].
