Популярность Птолемея VIII среди коренного населения давала ему превосходную возможность отобрать трон у сторонников его жены. Впервые за двести лет царь из династии Птолемеев стал назначать египтян на высокие посты, что сильно способствовало росту его популярности. Он же извлекал из этого немалую пользу. Царский писец Уннефер и ему подобные занимались самовосхвалением столь же безудержно, как и их предки, жившие в золотую эпоху:
«Меня почтил его отец, восхвалила его мать и милостиво отнесся его брат… Меня воспели в его городе, облагодетельствовали в его провинции, и каждый был милостив ко мне. Я пользовался всеобщим уважением, преклонением и любовью, был весел»
[394].
Но наряду с обычным хвалением неприкрыто проявлялось и легкомыслие, которое свидетельствовало о полном падении добродетелей фараоновских времен:
«Я был любителем обильного возлияния, повелителем праздников… где собирались певцы и девицы… с заплетенными косами, прекрасные, пышногрудые… они танцевали в красоте, исполняя желания сердца моего»
[395].
Падение нравов было характерной чертой того времени: жители Египта брали пример со своих правителей. Вернувшись в Александрию, Птолемей VIII решил примерно наказать своих недругов и, окружив их в гимнасии, приказал поджечь здание с находящимися внутри людьми. Такое бессмысленное насилие в борьбе за власть, сочетаясь с невиданным доселе мздоимством, лишь ускорило падение Египта.
Птолемей VIII умер летом 116 года в Александрии. Клеопатре III он завещал передать трон тому из двух сыновей, которого она выберет. В это время на остров Филы, расположенный в 700 милях вверх по течению Нила, прибыла группа римлян с целью посетить тамошний храм Изиды. На стенах храма они оставили свои имена — старейшие надписи на латыни в Египте. Эти два события как нельзя лучше подвели итоги прошлому и настоящему долины Нила. Одряхлевший режим, ослабленный династическими войнами, выглядел крайне неубедительно перед лицом римского экспансионизма. Через двадцать лет Рим унаследовал Киренаику, оставив Птолемеям единственную колонию — Кипр. И снова история повторилась — Птолемей IX и Птолемей X борются друг с другом за власть, юг бунтует. Последний Птолемей в обмен на военную поддержку завещает Египет римлянам, что вызывает взрыв негодования в столице.
Из всех столпов, на которых покоилась уверенность египтян в себе, незыблемым остался лишь один — вера в старых богов. Видимо, по этой причине в 70 году была устроена торжественная церемония по случаю открытия храма Гора в Эдфу, строительство которого было начато 167 лет назад Птолемеем III. Величественный высокий храм с его пилонами и гипостильным залом стал воплощением той гибридной греко-египетской культуры, которую упорно стремились создать поколения фараонов-греков. И сердца собравшихся насладиться прекрасным зрелищем египтян должны были на миг забиться от мысли, что они стали свидетелями начала новой эры — эры благоденствия и изобилия.
Подобные чувства, несомненно, через несколько месяцев вызовет и рождение в царской семье нового ребенка. Маленькая дочка Птолемея XII, в чьих жилах смешалась кровь двух народов, понесет на своих плечах весь груз надежд и чаяний своих разнообразных соотечественников. Вся ее жизнь станет борьбой за их независимость, а смерть — концом традиционного Египта. Ее звали Клеопатра VII.
Глава 24. Финал
Кризис власти
Издавна верховный жрец бога Птаха был одной из самых влиятельных фигур в государстве. Мемфис, который после объединения страны стал ее национальным центром, находился под покровительством Птаха. Поэтому верховный жрец этого божества занимал столь высокое положение в жреческой иерархии. Он принадлежал к небольшой группе высшего духовенства, стоявшего на страже религиозных традиций, которыми так гордились египтяне.
Формально назначение верховного жреца Птаха, или, пользуясь более древним и сокровенным титулом «верховного руководителя мастеров», было прерогативой фараона. Однако исторически сложилось так, что в Египте отцы передавали должности сыновьям, и это пустившее глубокие корни наследование неизбежно вступало в противоречие с волей фараона. При Птолемеях ситуация не изменилась — более 260 лет главенствующее положение в мемфисском жречестве занимали представители одной семьи. Из поколения в поколение им удавалось искусно совмещать наследование своей должности с непоколебимой верностью правителю. Благодаря этому их род стал самым сильным и влиятельным в стране. В Фивах, некогда бывших религиозным центром Египта, Птолемеи не пользовались поддержкой жречества Амона. Полной противоположностью им были жрецы Птаха, горячо преданные греческой династии. В обмен на царскую благосклонность они поддерживали божественность своих владык. Несомненно, их южные собратья с отвращением смотрели на это сотрудничество с чужеземцами — хотя в действительности такое поведение было типично египетским.
Когда в 69 году родилась Клеопатра VII, у «верховного руководителя мастеров» Пшеренптаха III было больше причин поддерживать Птолемеев, чем у большинства его предков. Став в пятнадцать лет верховным жрецом, он первым делом послушно возложил царственный венец на голову отца Клеопатры, Птолемея XII Авлета (80–51). Пшеренптах входил в круг доверенных лиц царя и говорил о себе, как о «рожденном владыкой Египта»
[396],что почти не было преувеличением. Следующие сорок лет судьбы двух личностей — Пшеренптаха и Клеопатры — будут тесно взаимосвязаны. Жизнь и смерть жреца и царицы станут заключительной главой в долгой истории Древнего Египта.
С самого рождения к Клеопатре относились так, словно она была приближена к небожителям. Ее отца именовали «Молодым Дионисом» (или более привычным для коренных египтян «Молодым Осирисом»)
[397]. Достаточно долго существовавший культ Птолемеев позволял легко сделать из него бога на земле. Египетское жречество во главе с Пшеренптахом с готовностью поддерживало идею божественности царской семьи — ведь именно эта идея исстари занимала центральное место в учении жрецов о природе власти фараона. Но правление Птолемея XII трудно назвать золотым веком, скорее наоборот. Вместо того чтобы вести страну к процветанию, опираясь на главные источники богатства — сельское хозяйство и торговлю, — фараон вел ее к стремительному упадку.
