События 33 года лишний раз доказали, что Рим слишком тесен для притязаний двух честолюбивых личностей. В этом противостоянии Антоний, которому принадлежали восточные провинции и имевший друзей в Сенате, казался более вероятным победителем. Но Октавиан, внучатый племянник Цезаря, был полон решимости бороться до конца. Столкновение их интересов толкало страну в пучину очередной гражданской войны — как это случилось шестнадцать лет назад при противоборстве Цезаря и Помпея.
Любовная связь Клеопатры и Антония была только на руку Октавиану, который объявил египтянку главным врагом Рима. Он использовал эту связь, чтобы противопоставить себя как истинного римлянина распутнику и предателю Антонию. И не важно, что соправитель Клеопатры, Птолемей XV Цезарион, был сыном Цезаря. В глазах Октавиана Клеопатра была олицетворением всего чуждого и враждебного интересам Рима. И судьба Клеопатры, так же как и судьба ее страны, должна была решиться во внутренней междоусобице римлян.
Когда война между обеими фракциями стала неизбежна, Клеопатра и Антоний отплыли из Александрии во главе огромного флота из 230 кораблей, из которых египетских было 200. Они остановились на некоторое время в Эфесе и на Самосе, пока, наконец, не прибыли в Афины. Здесь Антоний официально развелся со своей бывшей женой Октавией, тем самым порвав последние нити, которые связывали его с Римом.
Война началась, когда теплая весна 31 года до н. э. сменила зиму. Вскоре стало очевидно, что тактические способности Антония не соответствуют его амбициям. В начале сентября его армия была окружена в западной Греции, а флот блокирован в Амбракийском заливе. Единственным выходом из сложившейся ситуации было морское сражение. И вот 2 сентября 31 года у мыса Акциум состоялось битва, которая более походила на бегство, нежели на настоящий бой. Антоний и Клеопатра бежали с шестьюдесятью кораблями, спасая свои жизни. Он нашел прибежище в Ливии, а она вернулась в Александрию
[407].
Жизнь научила Клеопатру, что потерпевший поражение владыка не будет долго править. Поэтому она приказала украсить корабли, как если бы и вправду возвращалась победительницей. Через несколько дней в александрийский дворец прибыл Антоний, и любовникам пришлось приложить немалые усилия, чтобы сохранить иллюзию благополучия. По случаю совершеннолетия Цезариона было организовано торжественное празднество. Хлебные раздачи всегда были гарантией благосклонности толпы и отвлекали ее внимание от плохих вестей. Жизнь продолжала течь в привычном русле: неуклюжая бюрократическая машина вращала свои колеса, издавались правительственные указы и собирались налоги (конечно, если ты не Канидий). В верхнеегипетском городе Гебту (Кифт) гильдия сукноделов заключила договор с двумя жрецами, обязуясь взять на себя расходы местного культа быка. Бюрократия и поклонение животным были имманентно свойственны египетскому обществу, и этот культ оставался по-прежнему неуязвим.
Но за этой ширмой скрывались лихорадочные приготовления Клеопатры к бегству. Она намеревалась отправить Цезариона в Индию и распорядилась перетянуть остатки флота волоком на побережье Красного моря. Однако корабли был сожжены набатейцами, и царица, не имея других путей для отступления, оказалась в ловушке. В отчаянии она отправила послов к Октавиану, который двумя армиями — одна из Сирии, другая из Киренаики — наступал на Египет. Клеопатра была готова отречься в пользу детей, лишь бы Октавиан оставил Египет в покое. Но он не ответил на эти мольбы.
29 июля 30 года в возрасте всего шестнадцати лет и трех недель скончался верховный жрец Птаха Имхотеп. Причиной его смерти могло стать слабое здоровье — или, что вполне вероятно, происки врагов, стремящихся свергнуть Птолемеев. Три столетия деды и прадеды Имхотепа стояли на страже самого сокровенного — религии. Но теперь жреческий род пресекся. Три дня спустя, 1 августа, римляне вступили Египет. Войска Октавиана стягивались к Александрии по морю и по суше. Антоний с горсткой солдат и кораблей предпринял последнюю вылазку. Однако непрекращающиеся войны, которые он вел, истощили его силы, и он потерпел сокрушительное поражение.
Когда Октавиан вступил в город, Клеопатра заперлась в укрепленном мавзолее, где находилась ее сокровищница. Дальнейшие события стали достоянием легенд. Антоний, обманутый слухами, будто Клеопатра покончила с собой, бросился на меч, но лишь тяжело ранил себя. Умирающего полководца по настоянию Клеопатры переправили к ней в покои, где он и провел последние минуты своей жизни. Саму же Клеопатру обманом захватили и заключили во дворце под стражу.
Двенадцать золотых рассветов сменится над Александрией, прежде чем 12 августа последняя царица Египта последует за своим избранником. За свою сравнительно короткую, но бурную и насыщенную жизнь, она стала свидетельницей того, как одну ее сестру низложили и предали смерти, а другую в качестве трофея демонстрировали римлянам. Нет, решила она, лучше покончить жизнь самоубийством, чем быть разорванной толпой или сгнить заживо в плену. Что упокоило Клеопатру — змея ли, спрятанная среди смокв, или чаша яда — «истины не знает никто»
[408].
Но память о Клеопатре оказалась бессмертна. Четыреста лет спустя тайный поклонник продолжал ухаживать за ее статуей в храме Венеры Прародительницы. Двадцать веков спустя воссозданные обстоятельства ее жизни продолжают подогревать к ней жгучий интерес на Западе. Поэтому она до сих пор с нами.
После ее смерти долина Нила на века станет ареной борьбы между римлянами и арабами, христианами и мусульманами. Величественные храмы превратятся в будоражащие воображение руины, которые выбелит безжалостное египетское солнце. Гробницы лишатся сокровищ, а пирамиды — яркого облицовочного камня. Но очарование египетской цивилизации, которое в сознании западного человека прочно ассоциируется с ее последней правительницей, оказалось куда более живучим.
Храм Хатор в Тентире, самое экстравагантное архитектурное наследие Клеопатры, стал нерушимым памятником ей. Сегодня, как и две тысячи лет назад, с колонн его фасада взирают добрые получеловеческие-полукоровьи лица древней богини-матери, защитницы и покровительницы. То же самое мы видим и на палетке первого фараона Египта Нармера. Иконография и идеология обожествления царской власти — пожалуй, самое великое изобретение древних египтян — в конце были такими же, как и вначале.
