Несмотря на это, ученые по-прежнему игнорируют столь очевидный момент, если дело касается Древнего Египта. Вот что, например, пишет один из признанных экспертов по истории «эпохи пирамид»: «население искренне и единодушно поддерживало существующий порядок» и далее: «обращает на себя внимание факт отсутствия в государственном аппарате такого органа принуждения, как полиция»
[31]. Такая радужная картина выглядит крайне неубедительно, если только Египет времен IV династии не был утопией, которой человечество так и не достигло. Если глава государства — сам «совершенный бог», то какое-либо сопротивление ему становится не просто безрассудным, но и немыслимым. И нет ничего удивительного, что в записях того времени отсутствуют всякие упоминания о произволе властей, так как летописание также находилось под контролем царя. И лишь благодаря археологии у нас появляется возможность прикоснуться к правде.
При первых трех династиях в египетском обществе все еще сохранялось немало пережитков доисторического прошлого. В материальной культуре (гончарные изделия, каменные сосуды и даже скульптура) господствовали формы, унаследованные от додинастического периода. Возникшие в период сложения государства города Инерти, Нехеб, Чени, Нубт и Гераконполис по-прежнему оставались крупными региональными центрами. Население было спаяно сильными традиционными узами (семейными, территориальными — и, возможно, племенными).
Положение дел изменилось с началом царствования IV династии. При дворе устанавливается новый стиль для гончарных изделий и скульптуры, изготовляемых в царских мастерских. Центральное правительство основывает новые города, которые сменяют старые центры власти. В Иунет (современная Дендера) переносится административный центр из Чени, Фивы поглощают Нубт, а Джеба затмила собой Гераконполис. Существует определенный соблазн рассматривать эти перемены как часть тщательно спланированной правительственной политики, целью которой была ликвидация местных автономий с дальнейшим подчинением их центру. Властное присутствие царя ощущалось даже в погребальной сфере. Отныне любой подданный, независимо от своего статуса, мечтал быть погребенным не на местном кладбище подле предков, а на царском некрополе, в тени гигантской усыпальницы владыки.
Одно из первых царских кладбищ нового типа появилось в Медуме при въезде в Файюм. Выбор места примечателен сам по себе. Порывая с установившейся традицией погребения царственных особ в Абидосе и Саккаре, Снефру тем самым дистанцировался от своих предков. Вероятно, он считал себя прогрессивным деятелем, при котором власть будет свободна от влияния прошлого. Соответственно, возникла необходимость в таком монументальном сооружении, которое затмило бы все созданные прежде.
Именно к этому и приступили архитекторы и зодчие. Они приняли за основу ступенчатую форму пирамиды Джосера. Но в остальном медумская пирамида превосходила свою предшественницу: она была наполовину выше пирамиды Джосера и имела восемь огромных ступеней против шести. Кроме того, было решено отказаться от расположения сопутствующих построек непосредственно возле ступенчатой пирамиды в пользу планировки, при которой различные элементы комплекса располагались последовательно на одной оси. Ось пролегала с запада — от пирамиды через малый храм и каменную дорогу — на восток, к нижнему храму, возведенному на границе с пахотными землями. Отступление от ориентации по оси «север-юг», столь характерное для царских гробниц Третьей династии, было закономерным: последний путь Снефру должен был повторять ежедневный путь солнца по небу от восточного к западному небосклону. Будучи «совершенным богом», царь открыто отождествлял себя с высшим божеством, дарующим жизнь.
Однако для честолюбивого Снефру даже этого оказалось мало. На исходе десятого года царствования, когда строительство пирамиды в Медуме подходило к концу, у него родился новый, не менее грандиозный замысел. Для его воплощения он выбрал уже другое место, известное в наши дни как Дашур, расположенное на южной границе великого мемфисского некрополя. Возможно, это было совпадением — но отсюда была видна пирамида Джосера. Здесь Снефру собирался построить первую в истории Египта «правильную» пирамиду, которая должна была послужить напоминанием всем о новой эпохе, которую он открыл.
На смену скрытому солярному символизму медумской пирамиды пришло визуальное отображение солнечного луча, выполненное в виде гигантского каменного сооружения. Даже название этой пирамиды — «Появление» — является аллюзией восходящего солнца, солнца новой эры. Под строительство была расчищена территория площадью восемь с половиной акров. Предполагалось, что высота пирамиды будет составлять 500 футов при угле граней 60°. Также предусматривались пирамида-спутник для ка (духа) фараона, небольшой храм, длинная мощеная дорога и нижний храм для отправления заупокойного культа.
Финансирование такого масштабного строительства и бесперебойное снабжение царского культа всем необходимым требовало идеально отлаженной системы управления. В надписи на Палермском камне, относящейся к четырнадцатому году правления Снефру, сообщается о постройке 35 царских усадеб с полным штатом рабов и 122 животноводческих ферм. Большинство их было сосредоточено на обширных пространствах Дельты. Население Иму (современный Ком эль-Хисн), расположенного в западной части региона, впоследствии значительно выросло в размерах. Это свидетельствует об улучшении демографической ситуации при IV династии.
Все же, несмотря на увеличение поголовья скота, мясной рацион местного населения оставался чрезвычайно скудным. Это позволяет предположить, что большая часть скота предназначалась для царского дома и храмов рядом с Мемфисом. Сами же крестьяне были вынуждены перебиваться с хлеба на воду. Не исключено, что и злаки, которые выращивались в Иму, шли на корм скоту. Вот еще один пример эгоистичности египетских фараонов. Перед нами деспотизм в его наихудшем проявлении.
Жители Дельты разводили скот, а царские поместья Нижнего Египта специализировались на выращивании зерновых. Основной культурой был ячмень, из которого пекли хлеб и варили пиво. Развитию земледелия способствовали благодатный климат и ежегодные разливы Нила. Крестьяне приступали к посеву ранней осенью, когда вода в реке убывала. В удобренной и обильно политой почве семена быстро давали всходы. Значительная часть вегетационного периода припадала на холодные зимние месяцы. Созревший урожай собирали в начале лета — перед новым разливом. Затем ежегодный цикл повторялся.
В таких благоприятных природных условиях получить излишек урожая было относительно легко. Выше уже говорилось, что большую часть урожая изымало государство в виде налогов. Конечный результат хозяйственной деятельности изображен на барельефах долинного храма в Дашуре. На настенном фризе изображена процессия женщин. Они подносят дары для царского культа. Фигуры каждой из них снабжены названиями царских усадеб, олицетворением которых они служат. Таким образом царь давал понять, что его пирамида была общим делом, к которому приобщались все подданные — независимо от того, нравилось им это или нет.
Как ни всесилен был Снефру, природа оказалась сильнее. Ее разрушительная сила проявилась, когда Дашурская пирамида была наполовину возведена. Внешняя облицовка начала покрываться трещинами, что было верным признаком начавшегося проседания почвы. Песок и сланцевая глина, на которых покоилось основание конструкции, оказались неспособны нести все более возрастающий груз строящейся пирамиды. Из-за этого у основания пирамиды пришлось уложить дополнительные ряды кладки, чтобы уменьшать угол наклона до 54 градусов, однако было уже поздно. Трещинами покрылись внутренние коридоры и камеры. Строители пытались бороться с ними всеми возможными способами: от дополнительного оштукатуривания до новой облицовки. Они даже использовали подпорки из дорогого ливанского кедра (согласно Палермскому камню, из Библа прибыли сорок кораблей, груженных хвойным лесом). Но так как и этого оказалось недостаточно, строители предприняли последнюю, отчаянную попытку спасти пирамиду — и свои головы вместе с ней. Для этого был полностью пересмотрен строительный план и угол наклона уменьшен до 43 градусов. Так как применявшаяся скошенная внутрь кладка создавала излишнее давление на основание пирамиды, малые блоки начали укладывать горизонтально. Тем не менее собранная пирамида высотой 346 футов (106 метров) была так невзрачна, что никак не подходила на роль усыпальницы «совершенного бога». Обессиленным и униженным зодчим фараона не оставалось ничего другого, как начать работу с нуля.
