Одна из этих гробниц принадлежала человеку, именующему себя «надзиратель Ретьену», — звание, которое обычно носил египетский чиновник, отвечающий за отношения с Сирией и Палестиной. Другая принадлежала «Главному Распорядителю и Казначею». Хотя эти звания вроде бы свидетельствуют о подчинении центральному правительству, как и прежде, можно спорить, до какой степени элита Хутварета все еще считала себя подчиненной царскому двору в Ити-Тауи. В любом случае царский двор был занят решением других проблем.
Монархия без величия
После двух веков правления одной семьи государственный аппарат оказался особенно плохо подготовленным к кризису престолонаследия, который наступил следом за кратким правлением Собекнеферу. Казалось, элита просто забыла, как выходили из положения прошлые поколения, столкнувшись с проблемой пресечения царской линии. Результатом стала стремительная «текучесть кадров» на царском престоле, которая напоминала хаос в конце Древнего царства. Фараоны появлялись и уходили с изумительной скоростью, трон переходил от претендента к претенденту в течение нескольких месяцев или даже дней. За сто пятьдесят лет Египтом последовательно правили не менее пятидесяти фараонов (так называемая XIII династия) — для сравнения, за предыдущие два века их было всего восемь.
По всей вероятности, самые влиятельные семьи страны, будучи не в состоянии договориться о том, кому стать единственным кандидатом, запустили механизм их постоянной ротации. Так как пожилые члены каждого из конкурирующих родов имели больше шансов внушить уважение двору, Египет, по сути, превратился в геронтократию, где один за другим воцарялись престарелые фараоны.
Несмотря на эту пародию на традиционную монархию, государственная администрация продолжала функционировать с прежней удивительной эффективностью — возможно, это указывает на то, что реально дело правления ложилось на визирей и казначеев, а не на их царственных властителей. Но в официальных документах ведущие бюрократы соблюдали внешний декорум, отдавая дань древним прерогативам трона, даже если теперь чиновники назначали фараонов, а не наоборот.
В целом стране становилось все труднее сохранять видимость благополучия. Обыватели более не взывали к фараону или его гробнице; они больше не были убеждены, что это как-либо повлияет на их возможность достичь загробной жизни. Теперь, казалось, фараон был в состоянии пребывать в этом мире ровно столько, чтобы обеспечить лишь собственное посмертие. Строительство пирамид почти прекратилось, а многие фараоны довольствовались «шахтной гробницей», пробитой в теле пирамиды кого-нибудь из их предков XII династии. Экспедиции на Синай прекратились. У осажденной монархии исчезли все атрибуты, призванные являть миру силу и величие.
Вступление на престол Собекхотепа III (ок. 1680 года до н. э.) — предположительно, двадцать шестого царя XIII династии — являет неприкрашенный пример перемен, которые постигли Египет за какую-то половину столетия. Он представлял собой весьма разительный контраст со многими предшественниками: Собекхотеп открыто щеголял своим нецарским происхождением, объявляя достоинством тот факт, что в его жилах не было крови фараонов. В ряде памятных надписей он хвалил своих родителей, которые были нецарского рода, и уверенно предавал гласности имена своих незнатных родственников. Все это говорит о недуге, который коренился в самой монархии как институте власти.
Военное прошлое Собекхотепа — одно время он служил личным телохранителем фараона — безусловно, дало ему глубокие познания в политике царского двора. Став фараоном, он использовал эти знания в собственных интересах, увеличив число чиновников на ключевых постах и заново запустив строительные проекты, что в некоторой мере восстановило стабильность администрации. Но этому не суждено было длиться долго. Сердце правительства фараонов давало сбои; даже этот странный взрыв деятельности не мог скрыть такой факт.
Кризис чувствовался особенно остро на отдаленных рубежах Египта, в крепостях завоеванного Уавата. Администрация, бессильная, как евнух, оказалась неспособной обеспечить систематическую смену гарнизонов, которыми были укомплектованы форты во время их расцвета при XII династии. Один за другим нубийские форты были оставлены египетским правительством, теперь не способным распространить свою власть за пределы традиционных границ Двух Земель.
Форты ущелья Семны были оставлены последними, поскольку XIII династия приложила все усилия, чтобы удержать рубеж Сенусерта III. В конце концов, даже Семна была сдана малочисленному постоянному населению, когда последние царские служащие собрали вещи и ушли навсегда. Предоставленные самим себе и все более и более сомневаясь в возможности получения денег или провианта из столицы, некоторые обитатели крепости начали приходить к недопустимым выводам и устремили взгляд на юг, к другому потенциальному покровителю. Царство Куш было, конечно, заклятым врагом Египта — но, по крайней мере, у него имелось золото, чтобы заплатить им за работу.
Подобная же судьба ожидала крепости северо-восточной Дельты. Когда патрулирование границы прекратилось и гарнизоны были отозваны домой, централизованный контроль над самой уязвимой границей Египта исчез. Не потребовалось много времени, чтобы появился амбициозный лидер, претендующий то, чтобы заполнить вакуум власти. Некто по имени Нехези не только объявил крепости своими, но и незамедлительно провозгласил себя царем независимого государства Дельты со столицей в Хутварете — прямой вызов правительству в Ити-Тауи.
Безопасно устроившись в пределах своей укрепленной базы, Нехези точно знал, чего люди ожидают от законного правителя Египта. Он восстановил традиционную систему администрации и отдал себя под покровительство Сета, бога-покровителя Хутварета. Египетский храм, заложенный в городе в то время, стал конкретным проявлением показного благочестия Нехези, хотя его затмил построенный рядом храм в азиатском стиле — пример смешанной культуры, повсеместно распространенной в Хутварете. Этот храм, с его ярко-синей облицовкой и открытым двором под тенью дубов, выстроенный на египетской земле, был одним из самых крупных на всем Ближнем Востоке. Это достаточно демонстрирует уверенность и процветание основанного Нехези царского дома.
Все же, несмотря на свою первоначальную стабильность, новая династия не обошлась без трудностей. Преднамеренное разграбление более ранних захоронений (статуя с прической в форме гриба была разбита вдребезги, а ее инкрустированные глаза выковыряны) указывало на общественные беспорядки, и общество было в значительной степени военизировано. Воинов хоронили с оружием в руках, и город оглашался звуками работы ремесленников, создающих новое оружие.
В прежние времена на раскол в провинции пришел бы быстрый и безжалостный ответ из центра. Но правительство в Ити-Тауи было едва ли в состоянии вернуть Хутварет силой. Действительно, декларация независимости Нехези нанесла режиму XIII династии сокрушительный удар, оборвав ее последние связи с Ближним Востоком и лишив ее доходов от торговли с ним. Династия все еще продолжала влачить существование, сохраняя остатки атрибутов государственной власти, но это выглядело малоубедительно. Конец был не за горами.
