При XVIII династии великий храм в Ипет-Суте («самое избранное из мест») был главным объектом царских щедрот. Он был основан фиванской XI династией в темные времена гражданской войны, его чтили и при XII династии. Теперь, когда на троне Египта утвердилась еще одна фиванская династия, Ипет-Сут, естественно, вновь оказался в центре внимания правителей. Хотя сохранившиеся от Среднего царства здания были сравнительно невелики, чистота их архитектурного стиля и качество резных рельефов явно оказали глубокое воздействие на зодчих Аменхотепа. Вдохновленные, в частности, прекрасными монументами Сенусерта I, они решили скопировать их для грандиозного проекта нового царя.
Копия юбилейного павильона Сенусерта была точной до малейшей детали; только имя Аменхотепа вместо Сенусерта отличало ее от оригинала. Прямо напротив храма XII династии разбили обширный двор, над ним воздвигся гигантский пилон, по форме напоминающий иероглиф «горизонт» — то место, где солнце восходит и садится. По замыслу Аменхотепа I Ипет-Сут должен был стать образом сотворения мира в микрокосме. Стены, окружающие двор, украсили многозначительными сценами: царь приносил жертвы Амону, а жрецы приносили жертвы царю. Тем самым наглядно подчеркивалось совмещение культов царя и бога в едином пространстве. Посреди двора возвели великолепную постройку из алебастра для хранения священной барки Амона, которую носили во время процессий по территории храма. Ее украсили изображениями, подчеркивавшими мистический союз между богом и царем, а также картинами царского юбилея (который уже планировали, хотя так никогда и не отпраздновали). По сторонам двора разместили небольшие часовни со статуями, посвященными царскому культу; на их стенах запечатлели для вечности сцены жертвоприношений. Комплекс дополняла священная бойня неподалеку от храма, чтобы обеспечить скот для религиозных празднеств — и, разумеется, для культов Аменхотепа I и его матери Яхмос-Нефертари.
Великолепный новый дом для бога Амона, выстроенный Аменхотепом в Ипет-Суте, был одновременно и монументом божественной власти. Идея о том, что эти две сущности неразделимы, была полностью продумана. Позиционируя себя как прямого наследника великих царей-строителей Среднего царства, Аменхотеп сознательно набрасывал покров на разделяющие их века хаоса. Его затеи в Ипет-Суте, по-видимому, должны были подтвердить, что священная сущность царственности перешла к семье Яхмоса непосредственно от XII династии. Как и все великие египетские владыки, Аменхотеп был склонен корректировать историю.
Честолюбивая мечта царя — превратить Фивы в гигантский храм царственности под открытым небом — не ограничивалась Ипет-Сутом. В священной долине Нила западный берег был столь же важен, как и восточный, поскольку оба вместе представляли собой один из тех дуальных символов, посредством которых египтяне осмысляли окружающий мир. В частности, для Фив западный берег служил главным местом захоронения, где правители XVII династии возводили свои скромные гробницы-пирамиды — но, кроме того, глубокие и древние корни связывали его с идеей царственности. Таинственное ущелье среди скал Дейр эль-Бахри считалось жилищем Хатор, богини-матери, покровительницы монархов. Именно по этой причине Ментухотеп, победивший в гражданской войне, решил разместить там свой поминальный храм и братскую могилу воинов. Символическая значимость места должна была особенно остро восприниматься Аменхотепом I. Ведь не только тот факт, что его собственная фиванская династия недавно одержала победу в другой войне, но и наличие теологической связи между Хатор и царем придавали оттенок божественности его близким отношениям с матерью, Яхмос-Нефертари. Получалось, что их совместное правление не просто дано богами, но и вдохновлено ими.
Чтобы придать этим идеям конкретное выражение, Аменхотеп велел выстроить в Дейр эль-Бахри две часовни, одну из них — прямо напротив храма Ментухотепа. Он также выстроил святилище для барки Амона, которая раз в год отправлялась из Ипет-Сут по Нилу в составе великой процессии, именуемой «Прекрасный Праздник долины». В Дейр эль-Бахри, как и в Ипет-Суте, надписи и декор напоминали о культе царей, причем с особым упором на заслуги Яхмос-Нефертари и на предвкушаемый всеми юбилей царя. Наконец, Аменхотеп воздвиг храм в честь самого себя и своей матери на равнине к западу от Фив, рядом с царским некрополем XVII династии, где были похоронены его отец и бабушка. Они могли бы гордиться им. Культ царской семьи был теперь в центре религиозной жизни народа, в Фивах и Абджу, и его монументы возвышались на всех четырех сторонах горизонта.
Еще долго после того, как эти монументы были демонтированы и использованы другими поколениями правителей, Аменхотепа I и Яхмос-Нефертари помнили и чтили жители западных Фив в качестве местных божеств-покровителей. Особенно поклонялись им в небольшом поселении, известном под названием «Место Истины» (ныне Дейр эль-Медина). Его основанием завершилась религиозная и архитектурная программа династии Яхмоса, оно же стало показателем ее длительного воздействия на древнеегипетскую цивилизацию в целом. К тому времени, когда Аменхотеп I взошел на трон, цари уже узнали на горьком опыте, что монументальная гробница, особенно пирамида, — это скорее проклятие, чем благословение. Указывая всем желающим на место царского захоронения, она легко привлекала внимание грабителей и, в сущности, гарантировала, что покойный не сможет пребывать в вечном покое. Если царь хотел насладиться обещанной ему жизнью в посмертии, следовало делать его гробницу как-то иначе.
Частью обширной программы религиозных преобразований Аменхотепа I стала радикальная перемена царских погребальных обычаев. С этого времени погребальный комплекс царей начали разделять на два отдельных компонента. На открытой равнине воздвигали поминальный храм, который служил постоянно действующим мемориалом монарха и площадкой для публичного отправления его культа. А вот гробницу располагали скрытно среди скал к западу от Фив; вырубленная в камне, на большой глубине, она обеспечивала безопасное место для вечного упокоения, без единого внешнего признака, который мог бы привлечь нежелательное внимание.
Для того чтобы надежно сохранить тайну царского погребения, следовало не только спрятать гробницу, но также изолировать ее строителей. Для этого было решено устроить поселок в отдаленной долине среди фиванских холмов, где все работники, занятые на строительстве гробницы, жили бы со своими женами и детьми, совершенно не контактируя с внешним миром. Тем самым исключалась возможность разглашения тайны их трудов. Поселок, получивший название Место Истины, был успешно создан, Аменхотеп I и Яхмос-Нефертари стали его покровителями. Он просуществовал, исполняя свое первоначальное предназначение, пять столетий. Ныне он является единственным, самым значительным источником сведений о повседневной жизни Нового царства.
Что касается собственной гробницы Аменхотепа I, ее местоположение остается тайной, несмотря на ведущиеся уже более ста лет археологические изыскания. В отличие от его предшественников, чьи гробницы стали приманкой для современных туристов, Аменхотеп вкушает вечный покой без помех. Это его желание, как и другие пункты намеченной им программы укрепления египетской монархии, было исполнено.
Глава 11. Раздвигая границы
Огненный смерч над Нубией
В основе возрождения Египта в период Нового царства лежал парадокс. Восстановлением былой славы страна была обязана институту наследственной монархии — однако сама эта система страдала от серьезных внутренних проблем. Два поколения подряд трон доставался несовершеннолетним. Хотя это дало женщинам царской семьи беспрецедентную возможность руководства, при том что священным даром царственности обладал ребенок, зависящий от старших наставников, ситуация не вполне соответствовала идеалам египтян. Не была она и залогом прочности правительства.
