Для царей ранней XVIII династии, Яхмоса и Аменхотепа I, восстановление их раздробленного государства было приоритетом, а зарубежные авантюры — недопустимой забавой. То, что Тутмос III мог направить свои немалые запасы энергии на расширение границ Египта, было обусловлено не только его собственными способностями лидера, но и административными реформами предшественников. Ибо система управления, внедренная владыками раннего Нового царства, укрепила абсолютную власть монарха, одновременно освобождая его от необходимости лично изо дня в день входить во все подробности управления.
Формально царь, будучи единственным источником власти, являлся главой государства и правительства, главнокомандующим, верховным жрецом всех культов и представителем бога на земле, равно как и арбитром в политике; однако в реальности он поручал исполнение этих функций нескольким доверенным лицам. Пользуясь своим статусом и богатством, эти мужчины (именно мужчины — Египет мог примириться с женщиной-фараоном, но коридоры власти оставались чисто мужским достоянием), ведавшие делами страны в период Нового царства, заказывали для себя богато украшенные гробницы среди фиванских холмов. Так называемые «гробницы знати» в наше время — излюбленный туристический объект, но они также позволяют нам заглянуть в ближний круг царя. За ярко раскрашенными фресками нам открывается мрачная реальность политики прошлого.
Из практических соображений администрация Египта делилась на несколько департаментов. Центральный аппарат состоял из царского строительного управления, руководимого главным смотрителем работ, и, самое важное, сокровищницы, возглавляемой казначеем. Армия была в ведении отдельного чиновника, равно как и нубийские золотые рудники, столь важные для процветания египетской экономики. За управление провинциями отвечали наместники («Сын царя» и смотритель Южных земель, то бишь Нубии). Крупные города имели каждый своего управляющего. Фивы, теологическая опора монархии, пользовались особым статусом: здесь администрацию контролировали, доверяя посты наиболее лояльным лицам.
Каждый храм в стране представлял собой отдельную корпорацию жрецов, обладающую не только религиозной, но и экономической властью. Первым среди равных считался верховный жрец Амона, который осуществлял полный контроль над обширными земельными владениями и другим имуществом храма в Ипет-Сут. Наконец, имелось управление царского хозяйства, ведавшее снабжением. Царский эконом, возглавлявший его, в частности, имел право прямого доступа к особе царя и распоряжался аудиенциями монарха.
Главой всей этой государственной машины был визирь (по сути — премьер-министр), являвшийся посредником между всеми подразделениями и царем. Во времена XVIII династии должность эту исполняли два чиновника: северный визирь пребывал в Мемфисе, а южный — в Фивах. В целом это была весьма эффективная система, позволявшая царю контролировать через надежных посредников все аспекты деятельности страны.
В век пирамид основные государственные посты доставались мужчинам из царской семьи, но этот обычай был чреват риском, что младшие братья и сыновья царя приобретут слишком большую силу, и их соперничество могло привести к катастрофе. В начале V династии высшие ранги администрации сделали доступными для людей не царской крови. Это не только отдалило потенциальных соперников царя от влиятельных позиций, но также обеспечило более качественное управление государством. Когда с наступлением Нового царства Египет завязал международные отношения и занялся строительством империи с беспрецедентным размахом, мужчин — родственников царя можно было благополучно отправлять в армию (за исключением наследника) — точь-в-точь как в Новое время это делали с младшими сыновьями британских монархов. Там они могли найти выход для своих способностей (и своей досады), принося пользу государству.
Таким образом, в стране мало-помалу сложился целый «правящий класс» бюрократических семейств, верхний слой древнеегипетского общества. Члены его монополизировали лучшие должности, часто передавая их по наследству. Внутри этого немногочисленного и замкнутого круга способные и честолюбивые личности боролись друг с другом за власть, добиваясь милостей у царя, чтобы продвинуть вперед собственную карьеру.
Четверка высших чиновников, служивших Тутмосу III и его преемнику, особенно наглядно иллюстрирует характер власти в Древнем Египте и атмосферу низкопоклонства и подозрительности, свойственную ближнему кругу царя. Познакомившись с ними, мы можем представить себе внутреннюю кухню египетского государства на вершине его могущества и престижа.
Менхеперрасенеб был верховным жрецом Амона. Он управлял великим храмом Амона-Ра в Ипет-Сут — важнейшим религиозным учреждением Египта. Длинный перечень титулов, приведенный в гробнице Менхеперрасенеба, подчеркивает его статус старшего священнослужителя страны: глава жрецов Верхнего и Нижнего Египта, распорядитель Двух божественных престолов, смотритель сокровищниц золота и серебра, начальствующий над храмом Тес-хау-Амон, устроитель мистерий двух богинь…
Главным критерием отбора на высокие должности для правящей элиты была, как правило, близость к царской семье. Личная связь с нею видна даже из имени Менхеперрасенеба; оно означает «Менхеперра [тронное имя Тутмоса III] да будет здрав» и служит выражением его преданности монарху, проистекающей из тесных семейных связей. Бабушка Менхеперрасенеба воспитывалась в царском дворце как молочная сестра юного Тутмоса I, а его мать служила нянькой царя. Весьма вероятно, что и сам Менхеперрасенеб вырос где-то при царском доме, и это, несомненно, сыграло свою роль в его быстром продвижении к высшему рангу фиванского жречества
[152].
Церковь и государство
Для рядовых граждан Фив период XVIII династии ознаменовался учреждением нового типа публичных религиозных зрелищ, резко отличавшихся от утонченных тайных ритуалов, свойственных ранее государственным культам. По сути, весь город стал гигантской сценой под открытым небом для поклонения идее божественной царственности: даже богов выносили из-за высоких стен храмов, чтобы они осенили народ своим благоволением.
Крестьяне Верхнего Египта в своих скромных хижинах продолжали поклоняться традиционным домашним божествам: бегемотихе Таверет, защитнице беременных женщин; Бэсу, карлику с львиной головой, опекуну матерей и детей; богине-корове Хатор, взиравшей на всех поклоняющихся ей материнским оком
[153]. Однако к этим давно знакомым спутникам египтян добавились теперь более возвышенные члены государственного пантеона, в первую очередь — бог луны Хонсу, его мать Мут и ее супруг Амон-Ра, царь богов. Во время больших фиванских процессий, характерных для Нового царства, эта триада впервые стала доступна простым людям. По знаменательным дням и праздникам — в особенности во время Прекрасного Праздника долины и ежегодного праздника Опет — жрецы выносили на плечах барки Амона и Хонсу из великого храма в Ипет-Суте и шествовали с ними по заполненным народом улицам Фив. Не только писцы и храмовые служители, но любой крестьянин или кузнец могли понежиться в теплых лучах божественного присутствия. Подобные зрелища придавали яркость и веселье их однообразной жизни, но также и создавали в их сознании чувство прочной связи с официальными догматами государства. Как и повсюду, в религии фараонов было поровну политики и благочестия.
