Надписи в двух крупнейших известняковых каменоломнях Египта свидетельствуют, что строительные работы велись уже в самом начале правления Аменхотепа III; приказ о возобновлении добычи камня был первым зафиксированным актом юного царя. Размах строительства нарастал на протяжении следующих двух десятилетий, порой приобретая лихорадочный темп. От Дельты до Нубии, пожалуй, не осталось храма, где не «отметился» бы Аменхотеп. В Саккаре он велел выстроить первую гробницу и поминальную часовню для Аписа, священного быка, которого считали воплощением бога-творца Птаха. На острове Абу под его надзором возвели новое святилище другого творящего божества, Хнума.
Однако больше всего от царских щедрот досталось главному творцу — богу Солнца Ра. Аменхотеп и его теологи тщательно разработали систему интерпретации разнообразных местных культов с точки зрения их связи с солярными верованиями. Например, Аменхотеп распорядился украсить храм Тота в Хмуне огромными статуями бабуинов, священных животных Тота, которых также почитали как вестников бога Солнца из-за их привычки кричать на заре. В Сумену (ныне эль-Ризейкат) близ Фив местного бога-крокодила Собека превратили в «гибрид» Собек-Ра и стали почитать его в новом храме, украшенном монументальной скульптурой.
Где бы ни возводились постройки, Аменхотеп не забывал напомнить о своей связи с солнечными божествами, используя такие эпитеты, как «наследник Ра» и «избранный богом Ра». Царь желал, чтобы в нем видели воплощение солнечной энергии во всех ее проявлениях. Он творил жизнь и поддерживал ее; он был источником плодородия и плодовитости; он же являлся свирепым «оком Ра», которое, если его ублажить, обращало свою ярость на врагов Египта, защищая сотворенный порядок. Изощренная казуистика жрецов служила теперь идее божественной сути царственности усерднее, чем когда бы то ни было.
Максимальное внимание Аменхотеп уделял строительству в столице. С первых же дней после прихода к власти царь принял именование «владыка Фив» и вскоре начал оправдывать его делами. За годы его правления город Амона-Ра, который цари обустраивали еще с первых лет XVIII династии, превратился в легендарные «стовратные Фивы» Гомера, со множеством массивных храмовых ворот, вписанных в пейзаж по обоим берегам реки. В Ипет-Сут, центре культа Амона, Аменхотеп приказал создать новый монументальный вход для всего комплекса, а на южной оси храма поставить ворота, ведущие к храму богини Мут. Старые здания по воле царя заново отделали и повсюду расставили прекрасные образцы каменной скульптуры, в том числе более семисот (по две на каждый день года) статуй Сехмет, божества-львицы, которую ассоциировали со жгучим «оком Ра».
Аменхотеп лично контролировал перестройку древнего храма в северной части территории Ипет-Сут, посвященного Монту, сыну Амона и Мут, и возведение нового храма Маат, богини истины и справедливости. Каждое здание снабжалось фантастическим количеством скульптуры наилучшего качества. Недаром от времени Аменхотепа III до нас дошло больше статуй, чем от любого из предыдущих царей Египта, что говорит о лихорадочной активности царских мастерских во все годы его правления.
И все же строительство в Ипет-Сут было лишь второстепенной затеей по сравнению с главным проектом Аменхотепа в Фивах: поминальный храм на западном берегу Нила. Стройку начали в первые годы его правления и постепенно расширяли; по замыслу, это был наибольший царский храм в истории Древнего Египта. В наши дни от былого великолепия не осталось почти ничего, кроме основания колонн, — такое обширное строение представляло в глазах царей-преемников соблазнительно доступный источник строительного материала. Но в свое время этот комплекс зданий затмевал даже великий храм Амона-Ра в Ипет-Сут.
Площадь его составляла 93 акра, его масштабы и величие были беспрецедентными. Здесь было тесно от колоссальных статуй. Фигуры Аменхотепа III в облике бога Осириса, высотой около 26 футов, стояли между колоннами одного из дворов. В другой части храма господствовала парная статуя царя и его главной жены Тийе, сидящих на троне высотой 23 фута, это был самой большой из таких монументов, когда-либо созданных в Египте. Фрагменты еще больших колоссов были найдены неподалеку.
Северные ворота храма охраняли две гранитных статуи шагающего царя, а по сторонам дорог для процессий стояли строем огромные сфинксы и шакалы. Эти церемониальные оси соединяли три обширных двора храма, каждый из которых имел собственный монументальный портал, охраняемый еще более колоссальными статуями сидящего царя. Крайняя с востока пара статуй до сих пор возвышается на 60 с лишним футов, сопровождаемая меньшими статуями матери, жены и дочери Аменхотепа; все они видны на мили окрест. В настоящее время они известны под именем «колоссов Мемнона». Огромность этих фигур, нависающих над каждым мужчиной, женщиной и ребенком в западной части Фив, сама по себе создавала впечатление присутствия божеств — наглядный образ царя как «владыки владык». За этим, несомненно, стояла реальная, подавляющая власть Аменхотепа, что вызывало у любого посетителя смесь страха и благоговения.
Колоссальные изваяния Аменхотепа исполняли и другую, более тонкую функцию: во время разливов Нила, по нескольку месяцев каждый год, они частично скрывались под водой, а потом появлялись вновь, служа символами воскрешения, подчеркивая главное, омолаживающее назначение поминального храма Аменхотепа, его «поместья на миллионы лет». С той же целью многие статуи богов, установленные в его дворах, были высечены из гранодиорита: черный цвет камня символизировал возрождение. С другой стороны, статуи царя часто изготовляли из красного гранита или золотистого кварцита, подчеркивая цветом тесную связь Аменхотепа с солярным божеством. Сопряженные темы творения и воскрешения отдавались эхом во всех уголках обширного комплекса, напоминая о том, что царь — это главная ось мироздания.
Таким образом, Аменхотеп своими деяниями основательно укрепил и институт царской власти в целом, и статус ее держателя. Однако предстояло сделать еще гораздо большее.
Дипломатические отношения
В то время как владыка владык трудился в Фивах, поднимая монархию и самого себя на новые высоты, его посланцы за рубежом старались обеспечить признание его славы и удачи во всех земных пределах. Путешествуя по всему Ближнему Востоку и восточному Средиземноморью, они обеспечивали присутствие Египта при всех важнейших событиях, заключали договоры и торговые соглашения, благоприятные для имперских устремлений своего повелителя.
Одну из примечательных характеристик иностранной политики Аменхотепа содержит ряд надписей на основании статуй в его поминальном храме. Это — географические названия. Иероглифическая система письма с трудом справлялась с иностранными топонимами, и комбинации знаков поначалу кажутся невразумительными: i-am-ny-sha, ka-t-u-na-y, ka-in-yu-sh, m-u-k-i-n-u. При более тщательном рассмотрении оказывается, что перед нами — перечень наиболее значительных городов-государств греческого мира XIV века до н. э.: Амнисос, Кидония, Кносс и Микены. Там же упоминаются Файстос и Ликтос, Навплион и беотийские Фивы, остров Китера и, возможно, даже Илион — Гомерова Троя.
Порядок перечисления, вероятно, соответствует маршруту дипломатической миссии, отправленной Аменхотепом III по главным городам микенского мира. У него были веские причины «обаять» их: Микены по своим торговым путям снабжали Египет драгоценным кобальтом, который использовался для изготовления темно-синего стекла, а свинец, необходимый при производстве прозрачного и белого стекла, доставляли с полуострова Лаурион, принадлежавшего Микенам. Несмотря на свойственную Египту ксенофобию, он не мог себе позволить игнорировать экономическую силу, крепнущую на далеком Эгейском море.
