Конфликт между Египтом и его главным противником, царством хеттов, привел к знаменитой битве при Кадеше, которая стала классическим образцом неопределенного результата и поводом для первого настоящего мирного договора в истории. Однако вскоре безопасность Египта снова оказалась под угрозой. Рамзес III, часто именуемый «последним великим фараоном», прославился как победитель ливийцев и «народов моря», но пал жертвой дворцового заговора. Это было предвестием того, что ждало страну впереди.
В конечном счете государство фараонов подорвали не внешние, а внутренние факторы. Потеря престижа царской власти, безудержный рост цен на продукты питания, забастовки, неконтролируемая иммиграция, повсеместная коррупция, нарушения закона и порядка… К моменту, когда на трон взошел одиннадцатый Рамзес, Египет был в хаосе. Осажденный и изолированный в своей резиденции (в области Дельты), этот фараон поступил как и все Рамзесиды в аналогичной ситуации: призвал на помощь армию. Это незамедлительно дало результат — правда, не тот, на который Рамзес XI рассчитывал. Бессильного царя просто отодвинули в сторону, как ненужную вещь, и порядок был восстановлен двумя отдельными группами военных на севере и юге страны.
Лелеемый на протяжении веков идеал объединенного государства, управляемого божественным царем, грубо отбросили во имя сохранения порядка. Спасение Египта Рамзесидов сопровождалось похоронным звоном.
Глава 15. Военное положение
Жизнь солдата
Постепенно нарастающее вовлечение Египта в международные дела, начиная от изгнания и преследования гиксосов при Яхмосе до создания империи при Тутмосе III, оказало глубокое воздействие на страну в целом и способы управления ею. Расширение контактов с другими народами и культурами привело к усвоению экзотических теорий и обычаев во многих областях жизни — в искусстве и архитектуре, в государственной религии и обрядах населения. В соответствии с воинственным духом века, иконография монархов была насыщена военными мотивами, царей представляли на храмовых рельефах как великих и могучих полководцев, и это отражалось в милитаризации всего общества. Новое царство было эпохой солдат — и египетская армия, поначалу весьма скромная, быстро сделалась одной из наиболее влиятельных сил в стране.
В периоды Древнего и Среднего царств владыки Египта для военных походов рекрутировали в армию мужчин из народа по принципу ad hoc
[229] и подкрепляли ее отрядами наемников, часто из Нубии. Для спорадических походов, ради защиты египетских интересов или прокладки новых торговых путей такая система вполне годилась, но для нужд империи она была слишком неэффективной. Завоевание и присоединение больших иноземных территорий требовало содержания постоянных гарнизонов, чтобы закрепить власть египтян и обеспечить средства для подавления возможных мятежей. Только регулярная армия могла послужить такой политике. Поэтому в начале Нового царства, впервые в египетской истории, произошел переход к профессиональной армии. Ко времени правления Эхнатона (1353–1336) влияние армии сказывалось уже во всех коридорах власти. Многие из ближайших соратников царя совмещали военные и гражданские должности, и эти связи, несомненно, способствовали сохранению их лояльности.
Реорганизация вооруженных сил поздней XVIII династии заключалась в разделении их на два корпуса: пехоту и колесницы. Египет также традиционно обладал сильным флотом (который весьма эффективно использовался против гиксосов), но взаимозависимость наземных и речных операций приводила к взаимозаменяемости служащих — и рядовые, и офицеры то и дело переходили с «армейских» должностей на «флотские»
[230]. Основной базой флота был порт столичного города Мемфиса; другая база, поблизости от Авариса, бывшей столицы гиксосов, красноречиво называлась Перунефер — «Добрый путь». Пехотные гарнизоны, вероятно, располагались во всех провинциальных центрах страны, что позволяло быстро реагировать на экстренные ситуации, а большой гарнизон резервистов прямо рядом с Мемфисом, несомненно, был действенным средством предупреждения возможных волнений местного населения.
Основной тактической единицей пехоты был взвод, состоявший из пятидесяти солдат; его командир имел низший офицерский чин. Взвод подразделялся на пять десятков, каждый под началом своего унтер-офицера. Такая структура обеспечивала слаженность действий, тот «командный дух», без которого ни одна армия не может достичь успеха. Четыре или пять взводов составляли роту, со своим квартирмейстером и адъютантом, ее командир именовался «носителем штандарта» (знаменосцем). В зависимости от оперативной задачи несколько рот могли объединить в батальон, большей или меньшей численности. Для широкомасштабных кампаний из батальонов формировали полки либо дивизии, командиров которых можно приравнять к современным генералам. Этим подразделениям присваивались имена богов из государственного пантеона Египта. Колесничие тоже подразделялись на полусотни, каждая со своим офицером (подобно кавалерии в европейских армиях XIX века).
Жизнь пехотинца в фараоновом войске не была лишена приключений и возможностей карьерного роста — но этот путь был устлан скорее терниями, чем розами. Не только рекрутам, но и тем, кто пошел в армию добровольно, приходилось туго: главным средством обучения были побои. Хотя имелись особые «войсковые писцы», исполнявшие функции писарей и интендантов, полевое довольствие было крайне скудным, в расчете на то, что всё прочее, кроме хлеба и воды, солдаты добудут грабежом. Поэтому неудивительно, что, например, в битве при Мегиддо египтян гораздо больше занимал захват имущества врага, чем самого города. Зачастую солдатам не удавалось поесть досыта в течение месяца, а то и дольше. Избавление от этих тягот было возможно в двух вариантах: получить повышение по службе или погибнуть в бою. Дезертируя, солдат знал, что за это его родных могут заточить в тюрьму до тех пор, пока он не вернется. Обращение с захваченными в плен иноземными солдатами, которых зачисляли в войско, было еще незавиднее, чем с египетскими рекрутами. Их вносили в списки и клеймили, как рабов, могли и подвергнуть обрезанию, чтобы «египтизировать». Только отслужив много лет, они могли надеяться на почетную отставку и получение от государства участка земли для прокормления.
Когда египетское войско выступало в поход — шли со скоростью около 15 миль в день, — основное снаряжение солдата составляли котомка, одежда, сандалии и палка или дубинка в качестве оружия. Более серьезное вооружение раздавали, только когда войско было готово к нападению на врага (в ту эпоху место и время сражений планировалось заранее). Сандалии же, напротив, снимали. Египетские солдаты воевали босиком. Защиты по сути не было — чтобы не стеснять движения, ограничивались подобием кожаной стеганой кирасы. Щит, собственная сила и сообразительность — вот и всё, на что мог полагаться пехотинец.
