«Для них всегда будет праздник: каждый из них получит добрую долю всех хороших вещей… им будут рукоплескать за все (их) добрые деяния… их осыплют (наградами) из Окна [Явления] и каждого будут вызывать по (его) имени»
[237].
Царским телохранителям теперь выдавали награды из личного имущества царя в дополнение к положенному довольствию из казенных запасов. Это qui pro quo стало новым уставом внутренней жизни дворца, чтобы каждый знал свое место и держался за него. Хоремхеб не упустил ни одной возможности укрепить свою безопасность. Возвысившись с помощью меча, он не желал от меча же и погибнуть. Эдикт доказывал четко и ясно, что он был «правителем храбрым и бдительным»
[238].
Кому передать скипетр
Подобными мерами Хоремхебу удалось установить свой авторитет и законность своего правления, а внедренная им военная дисциплина пошла на пользу стране, ослабленной тремя десятилетиями политических неурядиц и неопределенности. В бочке меда оказалась, однако, и ложка дегтя: у него не было наследника. Не имея собственных детей, Хоремхеб не хотел, чтобы из-за споров о наследовании рухнули с таким трудом достигнутые реформы. Принятое им решение напоминало о его собственном опыте восхождения к власти. Присмотревшись к ближнему кругу своих последователей, фараон выбрал среди военных самого подходящего преемника — Парамессу.
Этот человек в полном смысле слова был «военной косточкой». Сын командира подразделения, аналогичного современному батальону, он начал службу простым солдатом, поднялся до офицерского чина, потом был назначен комендантом крепости, а далее — адъютантом царя и, наконец, стал генералом. Он принадлежал к тому же кругу, что и Хоремхеб, обладал таким же опытом и разделял то же мировоззрение. Более того, у него уже имелся сын и намечался внук — всё, что требовалось для новой династии.
Чтобы подготовить Парамессу к высшей должности, Хоремхеб предоставил ему несколько важных гражданских постов, в частности, наместника царя и визиря. Однако взамен Парамессу должен был отказаться от своих воинских званий, между тем как верховное командование армией Хоремхеб оставил за собой: не стоило отдавать такую могущественную организацию подчиненному, пусть даже вполне верному.
И всё же, даровав Парамессу титулы «сына царя» и «наследного принца», фараон ясно дал понять, что твердо решил наделить его, когда настанет надлежащий момент, царственностью в полной мере. В последние годы правления Хоремхеба избранный им наследник изменил свое имя на Рамессу-любимый-Амоном и стал писать его в царском картуше. Сцена для возвышения Рамзесидов была приготовлена.
Хотя Хоремхеб и поспособствовал созданию новой династии, первый ее представитель не сомневался, что именно он, а не его покровитель, был настоящим отцом-основателем. Чтобы подчеркнуть этот факт, Рамессу — более известный как Рамзес I (1292–1290)
[239] — намеренно взял себе тронное имя, перекликающееся с именем Яхмоса, основателя XVIII династии. Яхмос назвался Небпехтира («Ра — властитель силы»), Рамзес — Менпехтира («Ра крепок силой»).
Правда, «крепким силой» Рамзес оставался недолго. Он взошел на трон уже в преклонном возрасте и передоверил бразды повседневного правления своему сыну, Сети. Это было мудрое решение. Спустя полтора года после коронации Рамзес умер. Новый царь, Сети I (1290–1279), был человеком энергичным и физически крепким — высокий, атлетически сложенный, с характерной для Рамзесидов внешностью: высокие скулы, орлиный нос. Кодекс законов Хоремхеба укрепил царский авторитет и искоренил коррупцию, так что Сети мог теперь заняться восстановлением репутации Египта и в стране, и за рубежом.
Процветание и прочность устоев издавна было принято демонстрировать посредством государственных строительных проектов. Поэтому в течение следующих десяти лет по всей стране слышался стук долот каменщиков и голоса строителей: Сети заказал огромное множество новых монументов для важнейших святилищ по всему Египту. Со времен Аменхотепа III зодчие и художники фараона не бывали так загружены работой.
Величайшим замыслом Сети был сказочный новый храм в Абджу, древней колыбели царственности и культовом центре Осириса. Дерзостью отличался и план этого храма, и система его посвящения. Позади двух просторных дворов и зала с колоннадой располагалось не одно святилище, а семь. В этом национальном пантеоне нашлось место для всех основных божеств Египта: святого семейства — Гора, Изиды и Осириса; солнечных богов Амона-Ра и Ра-Хорахти; Птаха, покровителя Мемфиса и ремесленников; и, наконец, как и следовало ожидать, самого Сети. Боковая анфилада меньших комнат предназначалась для культов мемфисских богов загробного царства, Нефертема и Птаха-Сокара, просто чтобы не обиделись. Собирание под одной крышей важнейших богов страны, оказавших Сети честь своим присутствием, было одним из приемов, направленных на создание прочной теологической базы для новой династии Рамзесидов.
Тема династической преемственности была полностью раскрыта в длинном коридоре, который отходил в южном направлении от зала с колоннами. На рельефе тонкой работы, украшающем его стены, был изображен старший сын Сети, Рамзес, читающий папирус со списком царей-предшественников. В нем содержатся шестьдесят семь имен, вплоть до «Менеса» (Нармера), основателя египетской державы. Содержание списка было почерпнуто из древних храмовых архивов, но цель его составления была скорее не исторической, а религиозной: доказать непрерывность смены правомочных монархов с начала Первой династии до Сети I и его сына. В списке упоминаются даже эфемерные цари Первого междуцарствия, но красноречиво отсутствуют ненавистные гиксосы, странная женщина Хатшепсут, Эхнатон-еретик и три его сомнительных преемника. В контексте культа царских предков подобные предшественники подлежали забвению.
При Сети Абджу стал теологическим центром, и царь делал все возможное, чтобы гарантировать его функционирование в настоящем и в будущем. Прежде всего он наделил храм значительными земельными угодьями и другими ресурсами, многие из которых находились в самых отдаленных частях завоеванной Нубии (где никто не рискнул бы возражать). Затем Сети, воспользовавшись опытом Хоремхеба, издал суровый декрет с целью защитить храмовое имущество от разбазаривания другими учреждениями. Текст, получивший название «декрета из Наури», был высечен в песчанике, на склоне холма вблизи от Третьего порога Нила, рядом с небольшой крепостью
[240]. В нем определялось наказание для тех, кто отберет продукты, ежегодно доставляемые из страны Куш в Абджу, или воспрепятствует их доставке:
