Бекки растерянно топталась у порога, не решаясь наступить грязными ботинками на восточный ковёр на полу. Чужие парадные родственники осуждающе смотрели на неё из золочёных рам.
– Не обращай на них внимания, – заметил её смущение Бард. – Они хоть и сэры, но вполне безобидны. Вот это – наша двоюродная тётушка Анна-Мария. Открыла закон обратного движения времени. Сейчас, по её словам, ей тридцать лет… Правда, сорок лет назад ей было тридцать пять. А это – троюродный дядя, тоже сэр или пэр. В школе был жутким отличником, никогда не пропускал занятий и не играл на гитаре. В результате из него вырос старый холостяк и жуткий скряга. Коллекционирует монеты, марки и пони. Пони он выписывает из Парижа.
– А это кто, в жабо? Похож на короля.
– Ха! Это – больше чем король! Это – основатель рода Дьюков, наш троюродный прапрадедушка. Согласно семейному преданию, родственник то ли Ньютона, то ли Архимеда по прямой линии. Гордость тётушки, дядюшки и особенно прапрабабушки. Кстати, вот и она.
Бекки застыла перед портретом. Из тёмного квадрата на неё смотрела юная красавица! Портрет был парадным, но художник увлёкся и поймал живую прелесть карих глаз, кокетливую полуулыбку, выбившиеся пряди волос – словно их растрепал ветер.
– Это твоя сестра? Какая красивая…
– Этой «сестрёнке» лет этак сто с гаком! Было бы… Тоже, между прочим, легендарная личность! Это из-за неё погиб Румбус. Ну, тот самый, который оставил записку.
– Эдвард Румбус?! А как же?.. Она что, потом его забыла? Раз вышла замуж за твоего пра-пра…
– «Забыла»… «не забыла»… Откуда я знаю? Это ж сто лет назад было!
Бард настроил гитару, кивнул Дону:
– Поехали!
Гитара взвизгнула и разразилась мяукающими аккордами:
Писали газеты и ходит молва,
Домашняя кошка —
праправнучка льва.
Подобно львице на дикой тропе,
Гуляет кошка,
Гуляет кошка,
Гуляет кошка
Сама по себе!
Второй куплет Дон с Бардом исполнили хором:
О родственных связях судачат соседки,
Семейство кошачьих
тигровой расцветки!
Назло своей домашней судьбе
Гуляет кошка,
Гуляет кошка,
Гуляет кошка
Сама по себе!
В комнату заглянула горничная и тут же скрылась. Аккорды сталкивались, голоса взлетали к потолку, отскакивали от стен и вылетали в форточку!
Бекки зажала пальцами уши, но истошное «МЯ-У-У!!!» легко пробило эту преграду.
Забыть своих предков не может никак,
Нет джунглей в округе —
зато есть чердак!
Пусть кто-то рабски покорен судьбе —
Гуляет кошка,
Гуляет кошка,
Гуляет кошка
Сама по себе!
Они сияли – Бард и Дон! Хлопали друг друга по спинам, кричали, что это будет «такой хит!». Бард несколько раз менял тональность, Дон срывался с альта на бас и на ходу предлагал новые варианты.
Первым не выдержал пятнистый дог. Он долго смотрел на артистов, приподняв одно ухо, и вдруг завыл высоким тенором: «У-У-У-У-У!..»
Дон с Бардом пытались перекричать конкурента, но пятнистый дог выл самозабвенно, зажмурив в экстазе глаза.
У Бекки звенело в ушах. А вот Коротыш словно оглох: уши не зажимает, стоит себе у камина, повернувшись спиной к исполнителям.
– Вот… – сказал он и замолчал.
Бекки не поняла, что «вот». Камин как камин, красивый, с резными украшениями. Слева на подставке – каменная птица с распростёртыми крыльями, справа – голова льва с разинутой в рыке пастью…
– Кошка, – прошептал Коротыш. – Та самая… Праправнучка ЛЬВА!
…В вестибюле они столкнулись со старшим Дьюком – сухопарым мужчиной в охотничьем костюме. Бекки не знала, как вести себя с сэрами – то ли протянуть руку, то ли мотнуть головой и щёлкнуть каблуками.
– А, молодое поколение! – добродушно улыбнулся хозяин дома. – Братишка Арон, не так ли? Слышал, слышал! Ну что ж, от души желаю победы в финале.
* * *
В комнату со львом они решили идти днём, в самое оживлённое время. Ориентируясь по карте, дошли до первой ротонды и спустились в подвальный ярус. Втроём, да ещё со свечами, было не страшно, но Бекки вспомнила про скелет и монашеский лабиринт и ускорила шаги.
Каменный лев показался ей ещё живее, чем раньше. Он следил за ней холодными глазами хищника, угрожающе приподняв лапу!
Нет, конечно, ей просто померещилось… Мраморная лапа – она не может двигаться! Стоит себе на подставке, как ей и положено. Вот только почему-то Коротышу тоже показалось…
– И как это мы сразу не допетрили? – в десятый раз посетовал Дон. – Что кошка, что лев – одна компания! Ну и где тут тайник с «ключом»?
Бекки с опаской потрогала одним пальцем коготь. Какие мощные лапы!
Дон заглянул в камин.
– Да не бойтесь вы! – засмеялся он, фамильярно похлопав льва по спине. – Просто чучело из семейства кошачьих! У меня Маркиз в сто раз опасней! Уж как цапнет…
Бекки держала свечу, а Дон с Коротышом нажимали на выступы и впадины, пытались «отвинтить» усы и даже надавили на глаза. Крутили-вертели-дёргали… И за уши, и за хвост!..
Краем глаза Бекки уловила движение, оглянулась… и ей снова почудилось, что лев приподнял одну лапу. Но этого не может быть! Ей просто показалось: лапа на месте, крепко упирается в подставку.
– А может, хватит? – неуверенно предложила она. – Скоро читалка закроется. И вообще!..
Дон заглянул в пасть зверя с видом дантиста, решающего, дёргать больной зуб или оставить как есть.
– Мощные клыки! А ну, посвети сюда.
Коротыш без интереса потрогал мраморный резец и с досадой щёлкнул льва по носу.
– Глупости всё э…
Что-то внутри льва дёрнулось, ржаво заскрипело – и нижняя челюсть отвалилась, как крышка у перевёрнутой шкатулки: бря-я-ям!
Дон первым вышел из столбняка. Ну да, это тайник! Внутри свиток, явно старый. Весь исписанный колонками с числами.
…числа не любые, а – ПРОСТЫЕ!
