* * *
На Рыночной площади вокруг памятника Основателю собрался народ, и за зонтами и шляпами не было видно, что происходит в центре.
– Вот это Дуралес! – раздавалось в толпе. – А наша доблестная полиция не смыкала глаз! Ха-ха!
Дон залез на каменную тумбу.
– Там лестницу устанавливают, – доложил он со своего наблюдательного пункта. – Наше начальство всё тут, а ещё полиция и пресса! Третий курс молодцы – отчудили по полной программе!
Бекки хотела тоже вскарабкаться на тумбу, но места не было.
– Да ты выше смотри, на голову! – крикнул ей Дон.
В сторонке скромно стоял весь третий курс. Стас Гудман с блокнотом крутился рядом, видимо надеясь разузнать подробности для «Вындеркинда».
Толпа загудела, и над зонтами и шляпами показалась голова пожарного в каске. По коротковатой лестнице он добрался до плеч памятника, вытянул руку и сорвал с Основателя скандальный предмет.
Бекки охнула, Дон засвистел, а зрители – те, кто были в курсе происходящего, – устремились к третьекурсникам и устроили им овацию.
Этот шёлковый берет ректор надевал только в самых официальных случаях. Берет был не просто головным убором: он символизировал власть и высшую ступень в академической иерархии. Хранился берет вместе с мантией и прочими регалиями в шкафу в ректорском кабинете.
Пожарный весьма непочтительно помахал реликвией и начал спуск. А внизу уже строились догадки о том, как третьекурсникам удалось, во-первых, проникнуть в ректорский кабинет; во-вторых, вскрыть ректорский шкаф и не оставить следов взлома; в-третьих, водрузить похищенное на голову Основателя, не потревожив охрану.
– Ура Лудусу! – кричал с тумбы Дон. – Дурале…
И вдруг он замолчал. Скатившись с тумбы, метнулся за ствол старой раскоряжистой липы и помахал им с Коротышом:
– Сюда!
Коротыш пожал плечами:
– Ты чего?
Бекки тоже не сразу поняла, на кого указывал Дон. Какая-то пожилая дама с кошёлкой… Ну да, шляпа на ней нелепая, но не настолько, чтобы прыгать от восторга с тумбы.
– Да не дама, при чём тут дама? Рядом с ней, левее… Да вон же они!
Их было двое. Книгожору Бекки узнала сразу, а вот его спутник заслонился зонтом. Внезапно он обернулся: узкое лицо, глаза-щёлочки, которые невозможно забыть…
Лис! Тот самый, из лабиринта!
Первым пришёл в себя Коротыш. Он вышел из-за липы и издалека кивнул Книгожоре на правах старого знакомого.
– Они же нас не видели, – лаконично объяснил Коротыш. – А я уж собирался снова туда…
Бекки тоже постоянно об этом думала. О том, выпустил Книгожора Лиса или нет. А вдруг не выпустил?! Ушёл и оставил в темноте одного, без лампы…
Кажется, эти двое помирились. Книгожора улыбается, Лис кивает вполне дружелюбно. При солнечном свете он больше не кажется похожим на хищника: обычный служащий, сюртук как у всех, зонт… Одним словом, ничего особенного!
Пожарные с лестницей уезжают, и толпа редеет. Остаются мальчишки, которые с десяти метров пытаются попасть фуражками в голову памятника. Проректор с деканом несколько раз обходят вокруг постамента и озадаченно пожимают плечами. Сверху на них смотрит каменный Основатель и улыбается улыбкой Моны Лизы.
Глава 4
Бал в королевском дворце
27 декабря, почти Новый год.
В окнах ёлки, на улицах развесёлые ряженые с губными гармошками.
А уж снегу намело!.. – словно на небесах нарочно пометили в календаре этот день и ради праздника высыпали на город весь годовой снежный запас!
Бал в королевском дворце!
От этих слов у Бекки кружилась голова. А уж Марита сияла так, что запросто могла затмить свет дворцовой люстры.
С платьем для Бекки ничего не вышло. Дорого – это не то слово!
А вот на парадный ученический мундир, предписанный протоколом, кувшинных денег как раз хватило. Мундир заказали в хорошем магазине готового мужского платья – не на Торговой, но и не на окраине. Когда служащий хотел снять с Бекки мерку, Вилли заявил, что это лишнее.
– Мы торопимся. Подберите для этого мальца что-нибудь приличное, мы померяем дома и, если не подойдёт, снова к вам заглянем.
Такая поспешность несколько удивила работников, но заказчик есть заказчик. К тому же Вилли вёл себя как состоятельный человек, готовый выложить изрядную сумму.
А ещё у них остались деньги на карнавальную маску из бархата, с блёстками!
Когда Бекки в полном облачении предстала перед Маритой и Вилли, Марита ахнула.
– Хороша! Ах, хороша! То есть хорош!.. Прости господи, совсем вы меня запутали!
А Вилли насупился и вроде даже не заметил, как преобразилась его «родственница». Бормоча под нос: «Баловство одно…», он потыкался из угла в угол, всем видом изображая свою непричастность к женским выдумкам.
– Ну, поехали, что ли? – сказал он почти сердито.
– Как – поехали? На чём?
– Как-как! А вот так – на лошади! На чём ещё люди ездят?
Вилли нахмурился, засуетился и, не глядя на Мариту с Бекки, распахнул дверь сторожки.
– Давай поспевай, нечего кудри-то крутить – не красна девица!..
– Фу-ты ну-ты! – не удержалась Марита. – Ишь, разошёлся! А ты ступай, ступай за ним. А то и правда опоздаешь.
Ах, какой сюрприз подготовил ей Вилли! Бекки думала, что во дворец она пойдёт пешком: через всю Торговую, потом по мосту на другую сторону реки и дальше мимо театра – к старинному зданию с античными колоннами. А вот Вилли решил иначе. На свои сбережения заказал для неё экипаж, как для принцессы. («То есть, прости господи, принца – совсем вы меня запутали!» – сказала Марита, помахав на прощание рукой.)
* * *
Всё было так, как рассказывали Вилли с Маритой, и даже лучше!
И зал был огромный, и паркет блестел как зеркало.
По широкой мраморной лестнице она поднялась на второй этаж и сразу попала в дружеские объятия Барда.
– Привет, Арон. Наконец-то! Да, кстати, познакомься: моя кузина Алина. Которую ты пригласил на бал.
– Я?! Я не…
– Забыл? Ты же отдал мне свой браслет! Я сказал, что браслет от тебя.
Бард галантно подвёл Бекки к девушке в длинном платье и растворился в толпе. Бекки не знала, что в таких случаях полагается делать, и неловко мотнула головой:
– Рад познакомиться.
Девушка присела в реверансе и высокомерно улыбнулась.
(Ну их, этих манерных аристократок! Бард не зря говорил про своих кузин, что они жутко вредные. Улыбается, как будто одолжение делает!.. Интересно, которая тут «Золушка из Волочка»?)
