Первым, что я почувствовал, проснувшись, был все тот же запах рыбы. Спал я неважно, меня беспокоил тоненький комариный звон. Миссис Теббит уверяла, что ни одному из этих созданий не удавалось еще перелететь порог «Бельведера», но, наверное, этот конкретный экземпляр соответствующего меморандума не получил. Я встал, принял душ, побрился, а затем оделся и спустился к завтраку. В столовой не было никого, кроме служанки, поэтому я сел за стол и, сверяясь с часами на каминной полке, выставил время на своих часах. Я как раз заводил их, когда вошла миссис Теббит. Она принесла тарелку, на которой находилось нечто, с виду похожее на кеджери, приготовленное, вероятно, из остатков вчерашнего ужина, и поставила ее передо мной с торжественностью, не очень оправданной в случае этого блюда.
— Боюсь, мне придется отказаться, миссис Теббит, — извинился я. — Что-то сегодня живот побаливает.
Это была ложь во спасение.
— Ах, как жалко, капитан. — Она нахмурилась. — И ночью он вас беспокоил?
— Увы, да.
— Бедняжка! Мне показалось, я слышала ночью шаги на лестнице. Это были вы?
— Наверное, — согласился я. Отличное прикрытие, и я могу прибегнуть к нему снова, когда мне захочется среди ночи наведаться в Тиретта-базар.
Вместо предложенного блюда я предпочел выпить чашку кофе и просмотреть сегодняшний номер «Стейтсмена», который лежал на столе. Газета была сложена так, что видна была только половина заголовка на первой странице, но этого хватило, чтобы меня заинтересовать. Я развернул ее и увидел основной заголовок номера.
ВЫСОКОПОСТАВЛЕННЫЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СЛУЖАЩИЙ УБИТ В КОССИПУРЕ
Далее следовал репортаж с места преступления и описание того, в каком виде было найдено тело Маколи, — подозреваю, что оно заставило некоторых читателей газеты подавиться своим утренним кеджери. Это был очень подробный и красочный рассказ. И к тому же точный. Описывалось все до мельчайших деталей, упоминалась даже испачканная кровью записка, найденная у жертвы во рту. Но о том, что труп обнаружили в нескольких ярдах от борделя, как ни странно, не было ни слова. Я не сомневался, что статья вызовет бурление среди белого населения, как и передовица, с полной уверенностью называвшая виновных. Террористы и революционеры, визжала она, стремятся свергнуть законную власть, и требовала скорого и безжалостного возмездия.
Мне стало не по себе. Конечно, газета имела право на собственное мнение, и, если честно, пункт про «безжалостность» меня не смущал. Я сомневался насчет скорости, поскольку скорость зависела от меня и моей команды, а если судить по вчерашнему дню, вряд ли мы быстро добьемся успеха.
История просочилась в прессу на удивление резво. Вот и провалилась попытка губернатора сохранить убийство в секрете, отправив на место преступления военную разведку. Теперь, когда мрачными подробностями смерти Маколи усеяна вся первая полоса газеты, в центре всеобщего внимания окажемся мы. Можно не сомневаться, что общественность впадет в панику при первом же намеке на опасность. Она будет требовать мгновенных результатов. Но если в итоге губернатор будет вынужден вернуть мне доступ к моему месту преступления, не так уж это и плохо.
Через час я сидел у себя в кабинете и смотрел через стол на Дигби. Когда я явился на службу, он уже ждал меня, пребывая в несколько возбужденном состоянии.
— Уиндем! — воскликнул он. — Мне кажется, я совершил прорыв!
Я мужественно встретил это заявление, пригласил Дигби в свой кабинет и расположился за столом, в то время как сам он принялся расхаживать передо мной туда-сюда.
— Рассказывай.
Он остановился и перегнулся через стол:
— Один из моих осведомителей что-то знает. Он говорит, что кое-что слышал о том, кто мог убить Маколи. Утверждает, что ему известно имя.
— И ты ему доверяешь?
— Разумеется, нет! — фыркнул Дигби. — Он индус! Но я ему плачу, и его сведения бывают полезны.
— Где его найти?
— В Черном городе. Он торгует паном
[35]. Его зовут Викрам. Обычно стоит недалеко от Шьямбазара.
— Ладно, — сказал я. — Возьми автомобиль. Поедем туда.
Дигби улыбнулся:
— Приятель, мы не можем просто так туда заявиться. Если кто-нибудь увидит, как он беседует с двумя сахибами из полиции, это может здорово сказаться на его полезности как осведомителя. А также, кстати, на продолжительности его жизни.
— Так когда же?
— Расслабься, — ответил он, подмигивая. — Я устроил встречу. Сегодня вечером.
Мне не очень хотелось целый день сидеть и ждать разговора с осведомителем Дигби. Это совершенно не было похоже на «скорое и безжалостное возмездие», которого требовал «Стейтсмен», и я сильно сомневался, что такой подход произведет хорошее впечатление на комиссара.
— А нельзя пораньше?
— Поверь мне, — ответил он, — под покровом ночи будет безопаснее.
Я нехотя кивнул в знак согласия.
— Прекрасно! — сказал Дигби, хлопнув в ладоши. — Я еще тебе нужен, приятель?
Я велел ему сесть и вкратце пересказал содержание нашего вчерашнего разговора с мисс Грант.
— Полностью соглашусь с ее мнением о Маколи, — сказал Дигби. — Он всегда был со странностями.
— Получается, ты хорошо его знал? — спросил я. — Почему ты не упомянул об этом раньше?
— Ну, по-настоящему я его никогда не знал, — с запинкой объяснил Дигби. — Я, конечно, несколько раз с ним встречался, но и только. В Калькутте мир тесен, да и люди, сам знаешь, сплетничают. Ребята в клубе рассказывали, что он был несколько не в себе, ну, ты понимаешь.
Я совершенно ничего не понимал, о чем ему и сообщил.
Дигби замялся.
— Ну… он практически ни с кем не общался. Не пойми меня превратно — я не сомневаюсь, что он был превосходным бумагомарателем, держал местных в повиновении и всё такое, но он, по сути, не был… одним из нас. Говорят, его отец был шахтером-угольщиком.
По тону можно было судить, что в его глазах такой человек не лучше кули
[36].
— А что его приятель, Бьюкен? — спросил я. — Ты с ним знаком?
Дигби запнулся.
— Не то чтобы. Видел раз или два на приемах, но не более того.
— А он, по-твоему, «один из нас»?
Дигби рассмеялся:
— Он миллионер. Он может быть одним из нас когда угодно, если захочет. А теперь, приятель, если ты не возражаешь, я пойду займусь делами.
Он ушел и закрыл за собой дверь. Я задумался, что делать дальше. Идея сидеть и ждать темноты, когда можно будет поговорить с осведомителем Дигби, меня не очень привлекала, поэтому я решил придерживаться своего изначального плана: встретиться с Бьюкеном, с коллегами и слугами Маколи, побывать на вскрытии, условиться о встрече с губернатором и разыскать пастора, о котором рассказала мисс Грант. А главное, я хотел еще раз побеседовать с той девушкой, Дэви. Она явно что-то от нас скрывала, и я хотел знать, что именно. Правда, нужно было устроить так, чтобы при разговоре не присутствовала грозная миссис Бозе.
