— Как я уже говорил, рассказывать тут особенно нечего. Мы выследили подозреваемого. Он сопротивлялся при аресте. Я просто делал свою работу.
— И ты считаешь, что он убил Маколи?
Я помедлил с ответом, затем покачал головой:
— Я больше ничего не могу сказать, Энни. Мне жаль, но я не могу.
Она улыбнулась и ласково погладила меня по руке:
— Прости. Мне не стоило спрашивать.
В этот момент в зале началось какое-то смятение, разговоры стихли, взгляды обратились к дверям. В ресторан вошли четверо новых гостей. Процессию возглавлял губернатор: безупречный смокинг, накрахмаленная рубашка с воротничком. За ним следовали тучный господин в военной форме — генерал, судя по лацканам кителя, — и две пожилые дамы. Метрдотель бросился к ним навстречу и склонился в таком глубоком и долгом поклоне, что я забеспокоился, сможет ли он распрямиться снова. Вернувшись все же в вертикальное положение, он обратился к губернатору с воодушевленной речью. Издали не было слышно, что именно он говорил, но по масленой и льстивой улыбке можно было догадаться, что вряд ли он выражал недовольство действиями правительства.
Лавируя между многочисленными столами, метрдотель сопроводил новых гостей к свободному столику, который стоял поодаль от остальных и позволял рассчитывать на относительное уединение. Они продвигались вперед с переменным успехом — возле некоторых столиков губернатор останавливался, и посетители поднимались, чтобы его поприветствовать. Здесь перемолвиться парой слов, там пожать руку. Тут губернатор заметил Энни, явно узнал ее и по кратчайшей траектории направился к нам. Мы тоже встали, чтобы поздороваться, как это делали до нас все гости, которым повезло оказаться у него на пути.
— Мисс Грант, — произнес он гнусавым голосом, тотчас придавшим ему сходство с биржевым маклером из Эдинбурга.
— Ваша честь.
— Я только хотел сказать, как был потрясен, услышав, что случилось с беднягой Маколи. Смею вас заверить, что преступники очень скоро предстанут перед судом.
— Благодарю вас, ваша честь, — проговорила Энни, опуская взгляд. — Это очень обнадеживает.
— Скажите, моя дорогая, как вы держитесь?
Она ответила слабой улыбкой:
— Все в порядке, спасибо, хотя мне понадобилось какое-то время, чтобы оправиться от потрясения.
— Так держать, моя дорогая. Выше нос и тому подобное.
Энни повернулась ко мне, чтобы представить:
— Это капитан Сэм Уиндем, ваша честь. Он только что…
— О, я уже имел удовольствие, моя дорогая! — прервал ее губернатор, подавая мне руку: — Мой дорогой мальчик, вы герой дня. Ведь это вас мы должны благодарить за поимку нашего старого друга Беноя Сена.
— Не могу приписать себе эту заслугу. Это была масштабная операция.
— Да, я наслышан. Вам уже удалось добиться признания вины?
— Пока нет.
Губернатор наморщил нос:
— Что ж, меня это не удивляет. Вам следует передать его военной разведке. У них большой опыт работы с подобными клиентами.
Я кивнул и сообщил ему, что мы собираемся передать Сена утром.
Он, казалось, остался доволен.
— В таком случае больше не буду отнимать у вас время. Мисс Грант, капитан Уиндем.
Короткий кивок каждому — и он продолжил путь к своему столику. Я сел, глотнул вина и взглянул на Энни:
— Ты не говорила мне, что вы с губернатором — лучшие друзья. А что о нем думает бармен Азиз?
— Не такие уж мы и друзья, Сэм. Я встречалась с ним пару раз, когда сопровождала Маколи в резиденцию. Лучше скажи: это правда? Ты действительно арестовал Беноя Сена?
Я лишь улыбнулся. Когда женщина восхищена чем-то, что вы, по ее мнению, совершили, иногда лучше всего предоставить ей думать, что она хочет, и не портить дело фактами.
— Вот это успех! — воскликнула она с восторгом. — Его несколько лет не могли поймать.
— Ты же знаешь, что я не могу говорить о расследовании, — напомнил я.
— Да ладно тебе, Сэм. Сам губернатор завел о нем речь. Теперь ты просто обязан мне все рассказать.
Алкоголь всегда делает меня сговорчивее, а к тому моменту я уже успел порядком набраться. Да и действительно, что страшного случится, если все ей рассказать? Тем более что через считаные часы наши новости, скорее всего, окажутся на первой полосе «Стейтсмена». А кроме того, мне страшно хотелось произвести на нее впечатление, пусть это и было сущим мальчишеством. Я поднял руку, показывая, что сдаюсь:
— Твоя взяла. Что ты хотела узнать?
— Все! — решительно объявила она. — Как вы его выследили, как ты его поймал, какой он из себя. Все!
— Поверь, это не так уж интересно.
— Конечно, интересно! Доблестный капитан Уиндем не успел и двух недель провести в Калькутте — и уже поймал одного из самых опасных преступников страны!
— Как я уже объяснил твоему другу губернатору, это не только моя заслуга. В операции участвовала куча людей.
— Но губернатор сказал, что герой — именно ты.
Я помотал головой:
— Просто я тот, кто его арестовал.
— И был ранен.
— Ты об этом? — уточнил я, указывая на перевязь. — Я же сказал, что просто упал со слона.
Я вытащил портсигар и предложил ей сигарету. Энни приняла ее с благодарностью. Я достал вторую для себя, дал прикурить ей и закурил сам.
— Так почему он убил Маколи? — спросила она.
— В том-то все и дело… Я не уверен, что он его убил.
— А вот это действительно новость! — потрясенно воскликнула Энни. — И ты не подумал сказать об этом губернатору?
Я покачал головой:
— Это ничего бы не изменило. Его все равно повесят. Сен — просто пешка в большой игре.
О своих подозрениях, что и сам я — такая же пешка, я умолчал.
Я ожидал, что Энни возмутится. Спросит, почему я позволяю, чтобы несправедливо осужденного человека отправили на виселицу. В глубине души я даже хотел, чтобы она возмутилась, пришла в ярость от того, что я способен допустить такую несправедливость. Хотел, чтобы она потребовала объяснений и взяла на себя роль моей помалкивающей совести. И был удивлен, когда этого не произошло. Удивлен и немного разочарован.
— Не переживай из-за этого, Сэм, — сказала она, словно прочитав мои мысли. — Насколько я знаю, этот человек — настоящее чудовище. Убил он Маколи или нет, в любом случае он заслуживает всего, что ему присудят.
— Хотелось бы, чтобы все было так просто, — вздохнул я.
Она немного помолчала.
— Но если ты подозреваешь, что его убил не Сен, тогда кто же?
