— Мне действительно пора, — сказал я.
— Конечно, капитан, я понимаю. — Бирн повел рукой в сторону выхода. — Не буду вас задерживать.
Я закрыл за собой дверь и отправился на угол площади. По счастью, рикша валла вернулись на свое обычное место. Я окликнул Салмана. Тот поднял на меня взгляд, после минутного колебания подобрал свою рикшу и словно нехотя направился ко мне.
— Да, сахиб? — спросил он, упорно не встречаясь со мной взглядом.
— Мне нужно в Боу-Бэрракс, — сказал я. — Ты не отвезешь меня?
Салман высморкался двумя пальцами, щелчком отбросил сопли в канаву и вытер руку о складки лунги. Закончив с этим, медленно кивнул и опустил рикшу.
Пока мы молча ехали по тихим улицам, я думал о Сене. И правда, он действительно был очень похож на Льва Троцкого…
— Стой, Салман! — закричал я. — Планы поменялись. Лал-базар чало. Джо́льди, джольди!
[69]
Велев Салману ждать, я влетел в здание и бегом поднялся в свой кабинет. Там я схватил телефонную трубку и попросил оператора соединить меня с Форт-Уильямом.
— Мне нужно поговорить с полковником Доусоном, — сказал я.
На том конце провода была мисс Брейтуэйт.
— Полковника сейчас нет.
Не сумев справиться с разочарованием, я выдал несколько метких слов, которых, как я подозревал, чопорной мисс Брейтуэйт еще слышать не доводилось, а если и доводилось, она бы в жизни в этом не призналась. Но если старую деву и шокировал мой пассаж, ничто в голосе не выдало ее чувств. Наверное, держать свои мысли при себе — это навык, который секретари служащих тайной полиции развивают в самом начале своей карьеры.
— Я могу чем-нибудь еще вам помочь, капитан?
— Можете, если скажете, где он.
— Прошу простить, но я не имею право разглашать эти сведения.
— Мне необходимо с ним поговорить.
— Вы наверняка понимаете, капитан, что в такой вечер, как сегодня, полковник крайне занят.
Спорить с ней было бесполезно.
— Пожалуйста, передайте ему, что я звонил, и попросите связаться со мной при первой возможности. Скажите, что это срочно.
Я повесил трубку и следующие сорок пять минут провел, стирая лак на досках пола и с нетерпением ожидая звонка от Доусона, но никто не позвонил. У меня всегда плоховато получалось стоять на месте и ни черта не делать, поэтому разочарование от бесплодного ожидания в сочетании с тошнотой от голода понемногу брало свое. Еще немного — и будет неважно, перезвонит ли Доусон, потому что я, вероятнее всего, буду спать и не услышу звонка. В конце концов, хотя что-то во мне и протестовало против такого шага, я решил, что необходимо сделать небольшой перерыв. Почему бы не поужинать с Энни и, уложившись в час, не вернуться сюда с новыми силами, чтобы проверить, не ответил ли Доусон?
Салман терпеливо ждал во дворе.
— В пансион, сахиб?
— Нет. Боу-Бэрракс.
Улицы были почти пусты, и Салман быстро добрался до места. Я велел ему остановиться возле мрачного серого двухэтажного здания, где располагалась квартира Энни. Через весь второй этаж тянулся балкон, куда можно было попасть по наружной лестнице. По фасаду здания и на нижнем, и на верхнем уровне шли ряды крепких деревянных дверей.
Я поднялся по лестнице и постучался в дверь, которая, по моим подсчетам, принадлежала Энни. Задним числом я подумал, что, может, стоило прихватить букет цветов или что-нибудь в этом роде. Пожалуй, так поступают воспитанные люди. К счастью, меня оправдывало то, что вряд ли в этот вечер в городе работало много цветочных лавок. Обычно в разгар беспорядков продажи у них не очень, хотя, вероятно, потом дела поправляются на волне повышенного спроса на погребальные венки.
Дверь мне открыла худенькая девушка лет двадцати, англо-индийского происхождения. Темные волосы были накручены на бигуди.
— Что вам угодно? — спросила она.
— Я ищу Энни Грант, — объяснил я.
Она окинула меня с головы до ног придирчивым взглядом. Так рассматривают рыбу, когда сомневаются в ее свежести.
— А кто вы, собственно, такой? — пренебрежительно фыркнула она.
Я назвал свое имя и звание, поскольку в армии учили, что когда вас допрашивает враг, представляться нужно именно так.
— А, — воскликнула она, — так это вы — капитан Уиндем! — Одарив меня краткой улыбкой, она вернулась к своей прежней манере: — К сожалению, Энни сегодня вечером нет дома.
— Она в курсе, что половина города перекрыта? — спросил я.
— О, я уверена, что с ней все будет в порядке, — ответила девушка. — Она вернется через пару часов.
Уверенность, звучавшая в ее голосе, заставляла предположить, что для Энни обычное дело проводить вечера вне дома. Меня это не удивило. Энни очень хороша собой, и другие мужчины, несомненно, разделяют мое мнение. Конечно, я был далеко не первым, кто пригласил ее на ужин. Вполне возможно, я даже не был первым за этот месяц. Что меня беспокоило, так это уверенность девушки, что с Энни, несмотря на ситуацию в городе, ничего не случится. Но я не собирался спрашивать, куда отправилась Энни и с кем она может быть. Я просто пожелал ей хорошего вечера.
Вечер шел не совсем так, как я рассчитывал. Всем, казалось, было не до меня. Я прикинул, не возвратиться ли на Лал-базар, чтобы еще раз попробовать дозвониться до Доусона, но решил, что смысла в этом никакого. Когда он будет готов, то, несомненно, сам со мной свяжется.
Медленно спускаясь по лестнице, я чувствовал себя ребенком, у которого украли конфеты. Салман удивился, что я так быстро вернулся.
— Обратно в пансион, сахиб? — спросил он.
— Да, — кивнул я, но в ту же минуту в голову мне пришло кое-что получше. — Постой. Отвези меня в Тиретта-базар.
Судя по всему, беспорядки в городе никак не затронули опиумный притон. Дверь мне открыл все тот же коренастый китаец. Он смерил меня высокомерным взглядом, перед тем как впустить внутрь, и все же это был самый теплый прием, какого я удостоился за вечер. Вслед за ним я спустился по лестнице и дождался, пока та же самая симпатичная девушка, что и в прошлый раз, проводит меня к одной из коек и приготовит трубку. Я закрыл глаза и затянулся дымом. Вскоре перед моим внутренним взором потянулась череда образов: Энни, разгуливающая где-то по опустевшему городу, Сен в своей камере под Форт-Уильямом, Дэви, без признаков жизни висящая на крючке в Коссипуре, избиение мирных жителей в далеком городе и белый махараджа в окружении свиты в своем дворце к северу от Калькутты, развлекающий американских клиентов индийскими куртизанками.
Проснулся я через несколько часов. Мои часы показывали полночь, но это ни о чем не говорило. Я сел на койке. В приюте не было ни души. Я встал, покачиваясь, поднялся по лестнице и вышел в переулок. Сделав глубокий вдох, огляделся в поисках Салмана. Его нигде не было видно. И тут за спиной раздался какой-то звук. Я обернулся и увидел, что ко мне приближаются двое мужчин. Индийцы. Судя по одежде, рабочие. Крепкие, сильные на вид, а не тощие, как большинство местных. Я пристально уставился на них, и оба тут же отвели взгляд, слишком старательно изображая безразличие. Мне уже доводилось встречаться с таким поведением, и это никогда не кончалось ничем хорошим.
