– Майра! – рявкнул Абран и шагнул ко мне. – Думаешь, они нам его просто так отдадут?
Я понимала, что Абран прав, но мне было плевать.
– Опускай якорь! – велела я Дэниелу.
– Нельзя! Надо уплывать, пока нас не окружили! – кричал Абран.
Мужчина держал Бехира сзади, приставив нож к его шее. На лице Бехира застыло такое же выражение, как у Перл в то утро, когда мы собирали моллюсков и нас захватил пират. Глаза круглые от ужаса. И поза такая же – руки безвольно опущены. Будто он в колодце, из которого выкачали весь кислород, и теперь вот-вот закроют крышку.
Мужчина с черной серьгой – его мы и видели в церкви – вышел на пристань с еще одной женщиной, низкорослой блондинкой с одним ухом. Они остановились рядом с мужчиной, державшим Бехира. Позы расслабленные, руки непринужденно скрещены на груди.
Казалось, пираты чего-то ждали.
Дэниел и мужчина с черной серьгой уставились друг на друга. На лице пирата мелькнуло довольное выражение. Казалось, он упивался собственной властью и бросал Дэниелу вызов.
Дэниел нервно сглотнул и сжал кулаки. Его лицо исказила болезненная гримаса. Дэниел решал, как поступить.
– Возьми меня вместо него! – крикнул Дэниел.
Мое сердце стремительно забилось. Голос Дэниела вдруг стал тонким, почти детским. Я едва его узнала. Все вокруг воспринималось преувеличенно: предметы выступили вперед, мачта устремилась к небу, как натянутая струна, а планшир вибрировал от напряжения. Секунды тянулись нескончаемо долго. Я пыталась хоть что-то придумать, но в голову не приходило ни единой мысли.
Черная Серьга лишь усмехнулся. Он глядел на Дэниела с укоризной, будто на ребенка, который не оправдал родительские ожидания. Потом повернулся к мужчине, державшему Бехира.
Дэниел кинулся на нос корабля. Там лежал якорь. Но Бехир чуть покачал головой.
«Нет! Нет! Нет!» – кричало все во мне.
Я побежала к планширу, размахивая руками. «Седна» все дальше отходила от пристани. Надо срочно бросать якорь.
– Мы отдадим вам все, что хотите! – прокричала я пиратам. – Только отпустите его!
Мужчина, похожий на Дэниела, чуть улыбнулся. Улыбка грустная. Во взгляде что-то, похожее на сожаление.
Он кивнул пирату, державшему Бехира. Я крепко зажмурилась. Марджан закричала. Я слышала, как она рухнула на палубу. Сквозь закрытые веки солнечный свет казался алым. Тело пылало, будто я наглоталась огня. Пронзительный вой заполнил весь мир.
Когда я снова открыла глаза, тело Бехира валялось у ног пирата. Тот вытирал нож краем рубашки. Я вцепилась в планшир обеими руками, иначе упала бы. Потом отвернулась от пристани и увидела Перл. Она стояла в дверях кают-компании. По лицу текли слезы.
Мы устроили поминальную церемонию в честь Бехира. Во время нее Марджан не произнесла ни слова. Мы собрались на носу корабля. Она стояла позади, как тень. Когда мы закончили и стали расходиться, ее уже не было.
В кают-компании состоялось общее собрание. Абран рассказал, что произошло в салуне в Сломанном Дереве. Сообщил, что мы убили их человека и, скорее всего, пираты знают, что мы плывем в Долину. О своем прошлом и о том, что его узнали, Абран умолчал.
– Сам же запрещал нам говорить про Долину! – рявкнул Уэйн.
Абран опустил веки и кивнул:
– Я разговаривал с хорошим другом. Но нас могли услышать. Бехир… – Абран запнулся и покосился на Марджан. – Бехира убили из-за Руэнлока. У пиратов такие законы: наказывают любого, кто пошел против них. Раз они уже с нами поквитались, скорее всего, больше преследовать не будут.
Члены команды ответили взволнованным ропотом. Я окинула Абрана испытующим взглядом. Интересно, он сам верит в то, что говорит? Абран – бывший пират «Черной лилии», а теперь еще оказалось, что у Дэниела какая-то связь с их капитаном. Вряд ли они оставят нас в покое.
Похоже, Дэниел и Черная Серьга – родственники. Это заметно не только по внешнему сходству. Достаточно было обратить внимание, как они глядели друг на друга, один с корабля, второй с пристани. Так смотрят только на хорошо знакомых, близких людей. Любопытно, кто-нибудь еще это заметил? Дэниел и Черная Серьга разговаривали взглядами. Похоже, они торговались, и Дэниел предложил себя в обмен на Бехира.
Дэниел вечно сидел, склонившись над картами, а когда я заходила в кают-компанию, прятал свои записи. Я вспомнила Харджо. Когда мы с Перл застали его в салуне за разговором с незнакомцем, Дэниел вел себя так, словно его застигли врасплох. Он часто ускользал в салуны в одиночестве. Видно, тайком собирал информацию. Абран оказался прав. Дэниел действительно что-то скрывает. Он ведь постоянно твердил, как трудно кого-то выследить в море! А сам, выходит, все это время выслеживал «Черную лилию».
Дэниел должен был понимать, как опасно с ними связываться. Но похоже, риск его не смущал. При одной мысли кровь в венах забурлила от ярости. Дождусь, когда Дэниел останется один, и потребую объяснений.
Без Бехира на борту «Седны» стало мрачнее. Мы привыкли к его дружелюбию и остроумию. Бехир не унывал, даже когда неприятности сыпались одна за другой. И в тот раз, когда водоворот сорвал с даунриггера сеть, полную рыбы, и в тот, когда небо заволокло тучами и на нас обрушился шквал с ливнем.
Марджан целый месяц жила в каюте Абрана, а он перебрался в общую спальню. Мы носили ей еду. Иногда Марджан просила, чтобы кто-нибудь к ней зашел, но в основном избегала нас. Скользила по кораблю как привидение.
А потом однажды поднялась в кают-компанию к завтраку. Она как будто стала заметнее: ярче, четче. Будто клинок, который закалили огнем, а потом придали ему новую форму. Мне захотелось держаться поближе к ней. Просто вместе чистить рыбу в камбузе или, когда подплывали близко к берегу, стоять рядом у планшира, высматривая торчащие из-под воды горные вершины. Обычно от тех, кто потерял близкого человека, я шарахалась, как от чумы. Они лишний раз напоминали о кошмаре, который так хочется забыть. Но почему-то с Марджан я чувствовала себя по-другому. Хотелось дотронуться до нее, положить руку ей на плечо.
Возможно, причина в том, что я к ней привязалась. Настолько, что готова была оставаться наедине с ней и ее горем. Оно казалось живым существом и было таким осязаемым, что имело свою форму. Форму, которая со временем изменится, разовьется во что-то новое, как бывает только с горем.
А может, я хотела утешить Марджан, чтобы искупить свою вину. Если бы не я, мы бы вообще в Сломанном Дереве не оказались. Это я решила плыть в Долину и забрать антибиотики.
Ночью после убийства Бехира мне приснилось, что я тону. Темная вода вокруг меня все поднималась. Я пыталась выплыть, но тщетно: вода прибывала, поверхность удалялась. Пальцы тянулись к солнцу. Я плыла и плыла, хотя легкие готовы были лопнуть. Ослабевшие мышцы сводило. Я уже решила, что устала бороться, и собиралась погрузиться в черную бездну, когда меня растолкала Перл.
