– Вот поэтому ты мне и понравилась, – произнес Дэниел так тихо, что я подалась к нему, иначе ни слова бы не разобрала. – Ты никогда не уходишь в себя. Даже на пару минут.
И тут я поняла, отчего с Дэниелом чувствую себя не в своей тарелке. Его добрые слова для меня – как вода для человека, которого мучает жажда. Если вовремя не сдержусь, с жадностью проглочу все до капли и попрошу еще. До сих пор я держалась на том, что жила одна и брала от мира как можно меньше. Порой самой не верилось, как мало мне надо. Только то, что необходимо для выживания, и почти ничего сверх этого. Я гордилась тем, сколько лишений могу вынести. Но жажда большего горела во мне, будто неугасимое пламя. Оставалось надеяться, что она никому не видна.
Обе наши головы склонились над парусиной. Дэниел прижимал парус к палубе, чтобы его не трепал ветер, я держала иглу и заплатку. Заметила единственную седую прядь на виске Дэниела. Она ему не идет: он выглядит слишком молодо. Ветер взметнул мои волосы. Перед лицом разыгралась целая темная буря. Я резко закинула волосы за спину. Оттого, что сидела рядом с Дэниелом и видела себя его глазами, сердце почему-то билось быстрее.
– Значит, Абран служил на корабле «Черной лилии»… – произнес Дэниел и вопросительно взглянул на меня.
Я сжала губы в тонкую нитку и едва заметно кивнула.
– Тогда, если они поплывут за нами, Джексон объявит команде, что их задача – наказать Абрана и захватить Долину. «Черной лилии» не помешает опорный пункт на севере. Так же Джексон объяснит свои действия командиру. Но его главная цель – я. Джексон дал клятву, а слово он держит.
Я крепко зажмурилась, потом снова открыла глаза. Даже думать не хотелось о том, что за нами погоня.
– Расскажи еще про Джексона, – попросила я.
– Он меня всегда защищал.
Дэниел вздохнул и посмотрел на меня. В его взгляде было столько боли, что у меня сжалось сердце.
– Однажды зимой мы катались на коньках на речке и я провалился под лед. Джексон прыгнул в холодную воду, вытащил меня, а потом развел на берегу костер, чтобы мы согрелись: до дома было идти целых две мили. Джексон велел мне держать руки и ноги поближе к огню, а сам все носил ветки и подбрасывал в костер. В результате Джексон потерял три пальца на ноге, а я отделался легким испугом. А ведь ему тогда и в голову не приходило, что можно поступить иначе. Такой уж он человек.
Я крепко затянула нитку. Шов на парусине сморщился и стал похож на шрам.
– Мы с братом с раннего детства соперничали. Я был маминым любимцем. Джексона это не особо смущало, но в ту ночь, когда он приплыл домой за нами, все изменилось. Джексон рассказал про «Черную лилию» и про то, как они собираются восстановить общество. Но до мамы дошли слухи, что биологическое оружие во время войны использовали с подачи Джексона. Из-за него половину Турции выкосило. Мама заявила, что теперь Джексон ей не сын.
Дэниел крепко стиснул челюсти и быстро заморгал. Я нервно сглотнула и опустила взгляд. Живо представила эту картину: вот семья сидит за кухонным столом, и мать отказывается от сына.
– И тогда Джексон сказал ей: «Знаешь, как твой драгоценный Дэниел добывал для тебя инсулин? Избивал людей, воровал у них. Выслеживал и бил, пока они не отдавали лекарство. Но это ничего, ему можно – он же твой любимчик. Что бы ни делал, все правильно». Мама велела Джексону убираться из ее дома. Никогда не забуду его лицо. Джексон хотел спасти нас, а ему указали на дверь. Шок, потрясение. Вряд ли я когда-нибудь испытывал столько боли, как он в тот момент.
Дэниел закрыл лицо руками. Парус затрепетал на ветру, будто сломанное крыло. Я опять прижала его к палубе.
– А потом Джексон угнал лодку и уплыл с инсулином, который я собрал для мамы. Понимаю, почему он так поступил, но простить не могу. Особенно теперь, когда вижу, что́ он творит. Я не в силах просто стоять в стороне.
– В тот день, в церкви, – начала я. – Ты ведь был в шаге от своей цели.
Я умолкла. Незаданный вопрос повис в воздухе.
– Раньше были только я и он, а теперь нет, – возразил Дэниел.
Я вспомнила, как растеряна и напугана была в тот день Перл. Меня захлестнула волна благодарности. Я сжала руку Дэниела, но от одного прикосновения меня будто ударило электрическим током. Я поспешно отдернула руку и вернулась к своим кривым швам.
Томас и Уэйн несли новый рей к грот-мачте, Дэниел поглядел на них.
– Майра, ты ведь до сих пор думаешь, будто ты одна против всего мира. Вот и прешь напролом: если понадобится, то и через шторм. Я найду способ доставить тебя в Долину, но ты должна мне доверять, – произнес Дэниел.
Я состроила гримасу, но сама понимала: выгляжу как капризный ребенок. Так ведут себя люди, когда они ошибаются, а прав кто-то другой, чему они на самом деле даже рады.
– Я для тебя на что угодно готов, и, по глазам вижу, ты это знаешь, – проговорил Дэниел.
Он не сводил с меня глаз. Пришлось коротко кивнуть. Я вот-вот готова была сдаться. Трещины в моей крепостной стене становились все глубже и глубже. Я уставилась на руки Дэниела, державшие парус. На ладонях мозоли, по указательному пальцу тянется длинный шрам. Мне хотелось снова взять его за руку, но я положила ткань для заплатки поровнее, уколола иголкой палец и поднесла к губам, просто чтобы ощутить хоть какой-то вкус.
Больше недели мы с рассвета до заката трудились над восстановлением корабля. Но даже когда закончили ремонтные работы, нас не покидало чувство, будто что-то все равно сломано. Возможно, причина в изоляции: мы в первый раз так долго не встречали ни одного корабля. А из Сломанного Дерева отплыли месяц назад.
Томас помог мне найти старую фанеру и металлические прутья, чтобы укрепить даунриггер. Мы с Марджан прибили фанеру гвоздями у основания и проволокой примотали прутья к стержню.
– Проще заменить стержень, и все, – буркнула я.
Он сместился под моим весом.
– Давай забросим сеть. Посмотрим, какой вес он выдерживает, – предложила Марджан. – Проверим, на какую часть больше нагрузки, и привяжем туда еще прутьев.
Я прикрепила сеть к даунриггеру и забросила ее в море. Мы вдвоем сидели на палубе. На наших глазах даунриггер накренился влево. Марджан принесла кусок дерева. Я выпрямила стержень, и Марджан прибила дерево к основанию.
Мы снова сели. Стержень изогнулся под тяжестью рыбы, но выдержал. Мы обе молчали. Я думала о сне, который привиделся мне сегодня ночью. Я вздрогнула и проснулась, а Перл спокойно посапывала рядом. Мне приснилось, что все живые существа в океане вымерли, будто кто-то растворил в воде яд. А может быть, вся вода стала слишком горячей или слишком холодной и убила своих обитателей, ведь им некуда больше деваться. Вода вдруг стала не такой, как нужно, никто из морских существ не успел приспособиться к изменениям, поэтому рыбы сморщились и сотнями опустились на дно, одна поверх другой. Горы общих могилок под водой.
