Книга 12 шагов к состраданию, страница 31. Автор книги Карен Армстронг

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «12 шагов к состраданию»

Cтраница 31

Язык основан на доверии. Хотя бы для начала полезно исходить из предпосылки, что собеседник говорит правду и говорит нечто ценное. Логики полагают, что истинность индивидуального предложения можно определить только с учетом контекста. Его следует рассматривать не в изоляции, а как часть концептуальной схемы, целой ткани переплетенных предложений. Мы не сможем понять идеи, с которыми столкнулись, если не ознакомимся с концептуальной схемой во всей полноте. [182] Скажем, известное в английском языке выражение «закон – осел» (the law is an ass) вне контекста маловразумительно. Лингвисты отмечают, что в повседневной коммуникации, слыша утверждение, которое на первый взгляд кажется странным или ложным, мы автоматически пытаемся подыскать ему контекст, в котором оно имеет смысл, поскольку хотим понимать то, что нам говорят. Сходный механизм работает и при попытках перевести текст, написанный на иностранном языке. Лингвисты называют этот эпистемологический закон принципом милосердия: при столкновении со странным для нас дискурсом мы ищем «интерпретацию, которая в свете известных фактов максимизирует истину среди предложений корпуса». [183]

Иными словами, пытаясь понять нечто странное и чуждое, важно исходить из того, что собеседник обладает той же человеческой природой, что и мы, и хотя наши системы убеждений могут отличаться, у нас сходные представления о том, что составляет истину. Дональд Дэвидсон, профессор философии из Калифорнийского университета в Беркли, объясняет: «Чтобы понять чужие высказывания и поступки, даже самые аберрантные, в них необходимо найти немалую долю правильности и смысла». [184] Если мы этого не делаем, получится, что мы отмахиваемся от собеседника как от существа неразумного, глупого, да и вообще не совсем человеческого. Дэвидсон продолжает: «Нравится нам или не нравится, без милосердия не обойтись. Если мы хотим понимать других людей, мы должны считать их правыми в большинстве вопросов». [185] Именно так подходил к Торе еврейский мыслитель Филон Александрийский (около 30 до н. э. – 45 н. э.), хорошо знавший греческую философию. Он не отмахивался от этих древнееврейских текстов как от варварства, а изобрел аллегорическую интерпретацию, благодаря которой они вписывались в эллинистические стандарты и имели знакомую для эллинов метафорику. Этого бы не случилось, если бы он (как и люди сходных с ним убеждений) не сделали при изучении Писаний «милосердную» предпосылку и поэтому не нашли в них «немалую долю правильности и смысла». [186]

Принцип милосердия и наука сострадания играют огромную роль в любой попытке понять дискурс и идеи, которые поначалу кажутся трудными, огорчительными и чуждыми. Необходимо воссоздавать контекст подобных речей – исторический, культурный, политический, интеллектуальный, глубоко исследовать его и довести свое понимание до точки, когда мы ощутим «почти изнутри, что имелось в виду» (см. выше о науке сострадания в седьмом шаге.) Обретя такое сопереживание, мы можем вообразить, как находимся в той же ситуации, что и собеседник, и чувствуем то же, что и он. Проще говоря, мы должны представить себя на его месте. Тем самым наши горизонты расширяются, и освобождается место для другого. Этот императив, зовущий к состраданию, мы можем игнорировать лишь в том случае, если не желаем понимать других людей, – позиция этически спорная.

Однако, хотя агрессивные дебаты могут быть небесполезны в политике, они не меняют сердце и ум.

Разумеется, бывают случаи, когда надо быть твердым. Даже если мы последовали вышесказанному и поняли контекст, в котором террорист задумал свой план, мы не можем – если следуем Золотому правилу – не осудить его действия. Все же мы расширили свои горизонты, осмыслив возможную безысходность, унижение и отчаяние его ситуации, и можем отныне сочувствовать многим его невинным компатриотам и единоверцам, которые, возможно, питают сходные чувства, хотя и не хотят идти на преступление ради мести. Однако от его жестокости необходимо дистанцироваться. Принцип милосердия вовсе не должен делать нас пассивными и бездеятельными перед лицом несправедливости, жестокости и дискриминации. Более того, по мере развития сострадания в нас должна проснуться большая ответственность за страдания других людей. Мы должны стараться делать все от нас зависящее, чтобы освободить их от боли. Но отвечать на несправедливость ненавистью и презрением тоже не дело. Да и станет только хуже, поскольку антагонизм усилится. Когда мы выступаем в защиту добрых ценностей, необходимо убедиться, что мы хорошо понимаем контекст и не отметаем ценности оппонентов как варварские на одном лишь основании, что нам они чужды. Может статься, у нас есть схожие ценности, хотя и выражаем мы их совершенно иначе.

Как выражать твердые убеждения с состраданием? В знаменитой главе, посвященной любви, апостол Павел говорит очень полезные вещи.

Любовь долготерпит, милосердствует… любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине… [187]

Если мы быстро раздражаемся и потираем руки в фарисейском самоупоении от собственной правоты и чужой неправоты, мы не соответствуем этим критериям. Если мы высказываемся нетерпеливо, грубо и недобро, мы подходим опасно близко к тому уровню нетерпимости, который осуждаем. Критикуя, мы не должны многое о себе воображать. Поглядеть на некоторых ораторов, бичующих преступления и насилия, – так они просто сияют самодовольством.

Один из замечательных примеров того, как сочетать сострадание с принципиальностью, – Махатма Ганди. Выступая за ненасильственное сопротивление, он часто предлагал людям задуматься, чего они хотят: изменить ситуацию или расквитаться. По его мнению, когда Иисус заповедовал ученикам подставлять другую щеку, он призывал их выказывать смелость перед лицом враждебности. Это способ трансформировать ненависть и презрение в уважение. Однако ненасилие не означает потворство несправедливости: Ганди повторял, что враги скорее получат его труп, чем его покорность.

В ходе этого шага мы обращаем внимание на то, как разговариваем с окружающими. Когда мы спорим, не заносит ли нас в красноречии, и не пытаемся ли мы сознательно ранить оппонента? Не переходим ли на личности? Приводимые нами аргументы содействуют во благо пониманию или лишь подливают масла в огонь? Слушаем ли мы собеседника с открытым сердцем? Что случится, если в споре по пустяковому вопросу, не имеющему серьезных последствий, мы признаем себя побежденными? После жаркого спора полезно также поразмыслить: согласны ли мы со всем, что сами сказали в пылу дискуссии? Мы опирались на надежные факты или на слухи? А прежде чем ввязываться в спор или дискуссию, стоит честно спросить себя: готовы ли мы изменить свою позицию?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация