В.: Вы также назвали подобный подход «монологическим».
К. У.: Да. Все аспекты правой стороны, по сути, являются монологическими, то есть воспринимаются в монологе. Вам нет нужды пытаться познать их внутренние измерения, их сознание. Вам не нужен диалог, взаимообмен глубиной, ибо вы смотрите только лишь на внешние проявления.
Если вы делаете компьютерную томограмму вашего мозга, то обслуживающие томограф лаборанты будут с вами разговаривать, только если этого никак не избежать: «Голубчик, вы не могли бы подвинуть голову вот сюда?» Лаборантов совсем не волнует глубина вашего внутреннего мира, так как они хотят лишь заснять ваши внешние и поверхностные проявления, даже если эти внешние проявления и находятся «внутри» вашего тела, — они просто объекты. Когда лаборанты сделают снимок вашего мозга, увидят ли они на этом снимке, каковы вы на самом деле? Вообще, увидят ли они вас?
Нет, к вам относятся исключительно как к объекту, за которым наблюдают монологическим взором, а не субъекту, находящемуся в общении, — именно это и делает эмпирическую медицину столь бесчеловечной. Лаборант просто хочет исследовать ваши правосторонние реалии, а не левосторонние — не ваше сознание, чувства, смыслы, ценности, намерения, надежды, страхи. Только факты, мадам. И это нормально. Вполне уместно. Это и есть ваш мозг.
Но они никогда не смогут увидеть разум, действуя таким образом.
В.: Феминистки постоянно жалуются на то, что женщины являются объектами наблюдения со стороны мужской позиции.
К. У.: То же самое и в этом случае. Женщины часто жалуются, что их превращают в объект, сексуальный объект в данном случае наблюдения со стороны мужчин. Но это, в общем, тот же самый феномен, тот же самый монологический взор: вас низводят от субъекта, участвующего в процессе общения, до объекта наблюдения, тушки мяса, объекта, не имеющего ни малейшей глубины. «Он никогда со мной не разговаривает». И женщины справедливо негодуют по этому поводу. Мужчины, с другой стороны, низводятся до ранга пассивных объектов, когда им приходится спрашивать дорогу, и, конечно же, в такой момент они предпочли бы провалиться сквозь землю.
Нет ничего дурного в этих правосторонних, эмпирических и научных путях. Просто это лишь часть всей истории. Если жить в соответствии с исключительно правосторонними подходами, то это будет напоминать жизнь под пристальным наблюдением вышеупомянутого лаборанта. Один сплошной эмпиризм, монологический взор, бихевиоризм, натертые до блеска поверхности и черно-белые объекты — никакого внутреннего мира, глубины и сознания.
Я не хотел бы излишне забегать вперед, однако мы можем вкратце отметить, что недостаток парадигмы Просвещения заключался в том, что, торопясь принять эмпирическую позицию, она опрометчиво схлопнула левосторонние измерения Космоса с правосторонними. Она схлопнула внутренние измерения глубины с внешне наблюдаемыми поверхностями, посчитав, что простое картографирование этих внешних эмпирических проявлений и составляло все то знание, которое достойно нашего внимания. Все это изъяло из картины самого картографа сознание, внутренние миры, левосторонние измерения, так что одно-два столетия спустя он в ужасе пробудился и обнаружил, что живет во вселенной, лишенной ценностей, смысла, намерений, глубины и качеств, он обнаружил себя в невменяемой вселенной, пребывающей во власти монологического взора, в бесчеловечном мире лаборанта.
Все это, разумеется, привело к мятежу постмодерна.
Интерпретация: ключ к левосторонним путям
В.: Это мы обсудим в дальнейшем (см. главу 7). Мы говорили о различиях между левосторонними и правосторонними путями.
К. У.: Да, как мы уже упомянули, если посмотреть на
рис. 5.2, то каждый холон в правосторонних квадрантах можно так или иначе наблюдать эмпирическим способом как объекты. У каждого из них есть простое местоположение, ведь все они являются физико-материальными коррелятами холонов. Таким образом, можно указать на любой из правосторонних аспектов и сказать: «Вот он». В него можно ткнуть пальцем, если позволите так выразиться. Вот мозг, вот клетка, вот город, вот экосистема. Даже субатомные частицы существуют как вероятности, которые могут быть обнаружены в данное время и в данном месте!
Но ни один из левосторонних аспектов нельзя увидеть таким простым образом, ведь ни один из них не имеет однозначного местоположения. Можно указать на мозг, камень или город, но нельзя просто взять и указать на зависть, гордость, сознание, ценность, намерение или желание. Где же находится желание? Укажите, где оно располагается. На самом деле вы не сможете этого сделать, по крайней мере так, как вы указываете на камень, ведь это преимущественно внутреннее измерение, не имеющее простого местоположения.
Но это не значит, что они не реальны! Это значит лишь, что у них нет простого местоположения, а посему вы не можете их увидеть посредством микроскопа, телескопа или любого другого сенсорно-эмпирического прибора.
В.: Так каким же образом мы можем получить доступ к внутренним измерениям глубины, как мы можем их «увидеть»?
К. У.: Вот тут и появляется на сцене интерпретация. Все правосторонние пути включают в себя восприятие, однако все левосторонние пути включают в себя интерпретацию.
И для этого есть простая причина: поверхности можно увидеть, но глубины должны быть интерпретированы. Когда мы с вами разговариваем, мы не просто смотрим на некую поверхностность, на некое улыбающееся лицо, на некий эмпирический объект. Вы хотите знать, что же происходит внутри меня. Вы не просто следите за тем, что я делаю, вы хотите знать, что же я чувствую, что думаю, что разворачивается у меня внутри, в моем сознании.
Поэтому вы задаете мне какие-то вопросы. «Что с тобой? Что ты думаешь обо всем этом? Какие у тебя по этому поводу чувства?» И я вам расскажу некоторые вещи, мы поговорим, а вам предстоит понять, что же я имею в виду, вам предстоит истолковать, что я подразумеваю. Вам придется интерпретировать смысл каждого произнесенного мною предложения. Что же он имеет в виду? О, я понимаю, ты имеешь в виду вот это. И так далее.
И не существует другого способа соприкоснуться с моим внутренним миром, нежели интерпретация. Мы должны поговорить, а вы должны интерпретировать. Это, по-видимому, неизбежно. Даже если бы вы и были гениальным телепатом и могли прочитать мои мысли, вам все равно необходимо было бы выяснить, что же значат мои мысли. Вам все равно пришлось бы интерпретировать прочитанное.
В.: Это очень отличается от монологического взора.
К. У.: Да, это весьма отличается от простого наблюдения за какими-то поверхностями с простым местоположением и фиксации всего, что вы видите, — неважно, являются ли эти поверхности камнями, клетками, экосистемами или частями мозга. Глубина не лежит на поверхности, ожидая, когда же мы ее увидим! Глубина должна быть сообщена, а сообщение должно быть истолковано.
