Когда вы пребываете в изначальной свободе Одного вкуса, вы более не проигрываете эти субъективные склонности, так что они попросту умирают со скуки, но это все равно ощущается как смерть, и предсмертные судороги, вызываемые таким освобождением, весьма интенсивны. Вам на самом деле ничего и не нужно делать, кроме как держаться или отпускать — не имеет значения. Все спонтанно осуществляется безбрежным пространством изначальной свободы. Однако вас все равно сжигают заживо, что, пожалуй, самое веселое переживание из числа тех, что не вызывают улыбки!
В фундаментальном смысле не имеет значения, какого рода опыт возникает, — простое, естественное, недвойственное и непринужденное состояние предсуще переживанию, предсуще двойственности, так что оно с радостью заключает в свои объятия все всплывающее. Но всплывают порой странные вещи, и вам придется сохранять присутствие в этом «безусильном усилии» довольно длительное время, постоянно погибая этими маленькими смертями, и именно здесь настоящая практика начинает играть важную роль.
Просветление
В.: Вы сказали, что недвойственность не отвергает дуализм на его собственном уровне.
К. У.: Нет, утверждать обратное — просто не понимать, что имеется в виду. Эти дуализмы — между субъектом и объектом, внутренним и внешним, левосторонним и правосторонним — все равно продолжат возникать, да им и полагается это делать. Эти двойственности являются механизмом, присущим миру явлений. Дух — чистая непосредственная Таковость реальности — проявляется как субъект и объект в единичной и множественной формах. Иными словами, Дух проявляется как четыре квадранта. И не предполагается, что мы просто ликвидируем эти квадранты: они суть лучезарная слава проявлений Духа.
Однако предполагается, что мы будем видеть сквозь них их Источник, их Таковость. Этот Один вкус должен пронизывать все уровни, все квадранты, все явления. И именно по той причине, что это самое простое, что можно сделать в мире, это же является и самым сложным. Этому безусильному усилию необходимы великая настойчивость, великая практика, великая искренность, великая правдивость. Ей нужно следовать в состоянии бодрствования, в состоянии сновидения и в состоянии глубокого сна без сновидения. И именно тут мы обращаемся к практикам недвойственных школ.
В.: Значит ли «просветление» что-то свое для этих школ?
К. У.: Да, в каком-то смысле. Применительно к этому «просветленному» состоянию существуют две весьма отличные друг от друга школы, следующие, соответственно, двум весьма разным значениям термина «Пустота», обсуждавшимся нами ранее.
Первая школа в качестве своей парадигмы берет причинное, или проявленное, состояние погруженности (нирвикальпа, ниродх, аин). Это вполне конкретное, вполне дискретное и вполне выделяемое состояние. И, стало быть, если вы приравниваете просветление к данному состоянию пресечения, тогда вы можете совершенно определенно сказать, является ли человек «полностью просветленным» или нет.
В общем, как в буддийской традиции тхеравады и йогических школах санкхья, когда бы вы ни входили в это состояние погруженности в непроявленном, оно сжигает определенные устойчивые омрачения и источники неведения. Всякий раз, когда вы полностью входите в это состояние, сжигается все больше омрачений. И по достижении определенного числа и типа таких погружений (часто четырех) вы дотла сжигаете все, что могло гореть, так что теперь вы по своей воле можете входить в это состояние и постоянно в нем находиться. Вы можете на постоянной основе войти в нирвану, и сансара в вашем случае перестает возникать. Возникать перестает весь мир Формы.
Но недвойственные традиции ставят перед собой иную цель. Они нередко используют и это состояние, мастерски им овладевая. Но более важно то, что эти школы (такие как индуизм веданты и буддизм махаяны и ваджраяны) более заинтересованы в указании недвойственного состояния таковости, которое является не состоянием сознавания, а основой, или пустотным условием, всех состояний. Так что они не особо-то и интересуются обретением Пустоты, разлученной с миром Формы (или сансары), а напротив: они стремятся к обретению Пустоты, которая заключает всю Форму в свои объятия, даже когда Форма продолжает свое возникновение. Для них нирвана и сансара, Пустота и Форма, суть «не-два».
Это-то все и меняет. В традициях, сосредоточенных на причинном, можно вполне точно сказать, когда человек находится в данном дискретном состоянии. Это очевидно и безошибочно определяется. Так что, можно сказать, имеется некая измерительная линейка с насечкой для определения вашей просветленности.
Но в недвойственных традициях вы нередко получаете быстрое введение в недвойственную основу на довольно раннем этапе вашего обучения. Наставник просто покажет вам ту часть вашего сознавания, которая уже недвойственна.
В.: Как именно?
К. У.: Это очень похоже на то, что мы обсуждали, когда говорили о Свидетеле, и я как бы «ввел словами» в переживание его проблеска — или даже проблеска еще более глубокого опыта недвойственного Одного вкуса, сознавания вашего единства с горой. Недвойственные традиции располагают огромным количеством подобных «указующих инструкций», в которых они просто указывают на то, что уже и так происходит с вашим сознаванием. Каждое переживание, которое вы испытываете, уже недвойственно, независимо от того, осознаёте вы это или нет. Так что вам совершенно не нужно изменять состояние своего сознания, дабы открыть эту недвойственность. Любое состояние сознания, которое у вас есть, вполне подходит, ведь недвойственность полностью присутствует во всех состояниях.
Стало быть, изменение состояния не является смыслом недвойственных традиций. Их смыслом является узнавание. Узнавание того, что и так всегда имеет место. Изменение состояния бесполезно — это отвлечение.
Так что вы нередко будете испытывать некий инициирующий вкус и указание на это недвойственное состояние, и так постоянно имеющее место. Как я уже говорил, считаю, что именно это Джеймс и совершил с Расселом в некоем ограниченном смысле. Пристально вглядитесь в непосредственное сознавание, и вы увидите, что субъект и объект в действительности одно, — они уже одно, и вам просто нужно это узнать. Вам нет нужды придумывать специальное состояние, в котором вы могли бы это увидеть. Один вкус уже и есть природа любого состояния, так что в принципе подходит любое сознательное состояние.
В.: Оно просто вам указывается.
К. У.: Да. Видели ли вы такие задачки, публикуемые в газетах, что-то вроде: «На картинке с океаном изображены пятнадцать президентов Соединенных Штатов. Можете ли вы их всех обнаружить?»
В.: Юморист отец Гвидо Сардуччи в своем арсенале имеет шутку на эту тему: «Найдите пап римских в пицце»
[44].
К. У.: Эй, мы тут можем вляпаться в неприятности! Давайте лучше остановимся на президентах, которые привыкли к постоянным насмешкам в свой адрес.
