Он повернулся, чтобы посмотреть на нее. Его выражение лица было скорее озадаченное, нежели разъяренное.
– У вас такая странная лексика. Полагаю, это потому, что вы американка.
– Сбрендила значит сошла с ума. Помешалась. Куку. – Ее кровь превратилась в лед, когда она увидела, как он берет нож, внимательно его рассматривает и затем кладет обратно. Потом он взял другой нож, побольше.
Паника вырвалась наружу из глубин ее души, разбив вдребезги все попытки захватить контроль. Хотя она и понимала, что это безнадежно, все равно потянула кандалы на себя, стараясь освободиться от оков, закрепленных на стене.
Морланд взглянул на нее с явным удовольствием.
– Вам не удастся спастись, мисс Донован. Вам остается только лишь принять свою судьбу.
Как в аду. Но она все равно перестала двигаться, сосредоточившись на дыхании, пытаясь справиться с ужасом, который наполнял ее легкие. Ей казалось, что она в нем тонет.
Ее ступни и ноги не были прикованы. На секунду она представила, что сможет использовать их, чтобы сломать ему шею, как делали роковые женщины в кино. К сожалению, фильмы редко отражают реальность, и этот маневр было практически невозможно проделать. Для этого Морланд должен был стоять в идеальной позиции. Но даже в этом случае она бы смогла лишь временно вывести его из строя, но не убить. Однако она могла таким образом выиграть время…
Тихий звук привлек ее внимание. Черт. Она забыла про Томаса. Если ей и повезло бы с Морландом, на сцену бы тогда вышел Томас и покончил с ней.
– Итак… что у вас с матерью? Вы же по большому счету убиваете ее уже на протяжении многих лет. Вы вините ее в том, что у вас не было отца?
Морланд притих. Он подошел, чтобы еще раз посмотреть на нее. Но все еще был достаточно далеко, чтобы можно было нанести ему какой-либо вред.
Взгляд его темно-голубых глаз стал пугающе-бесстрастным.
– У меня был отец, мисс Донован.
Было тяжело смотреть в его бездушные глаза. Лихорадочная дрожь пробежала по ее спине.
– Я думала, ваш дед отправил его в Индию.
– Удачная выдумка.
– Но он… – Кендра резко вздохнула, начиная понимать уродливую правду. Она закрыла глаза, ей было стыдно, что она упустила такие важные детали. Детали, которые были у нее под носом.
– Адонис. – Она снова открыла глаза. – Она называла вас Адонисом. А себя называла Миррой…
Морланд смотрел на нее, не моргая, как акула.
– Мой отец увлекался греческой мифологией. Как и моя мать.
– Боже мой. – Кендра вспомнила расписную фреску на потолке фойе в Тинли Парк. Она изображала, как теперь поняла Кендра, историю Мирры, которая превратилась в мирровое дерево после того, как вступила в кровосмесительные отношения со своим отцом, царем Киниром. Спустя девять месяцев из дерева родился Адонис.
– Она иногда путает меня с отцом. – Морланд произнес это, чтобы объяснить спутанные речи своей матери. Ребекка говорила ей о том, как покойный граф нянчился с ним, так ему нравилось их внешнее сходство.
– Ваша мать ни с кем не сбегала. Не было никакого пехотинца.
– Им пришлось выдумать эту историю, когда она забеременела. Их обоих бы подвергли остракизму, если бы все узнали правду. – Его губы искривились, бесстрастность во взгляде сменилась яростным блеском. – Это общество, со всеми его чертовыми правилами, которое оно изобретает, чтобы подчинить человека, чтобы заставить его не быть самим собой.
– Почему вы ненавидите свою мать?
– Я не ненавижу свою мать. Она учила меня тому, чему ее учил отец.
– Учила вас?.. – Что-то в его лице встревожило ее, она почувствовала, как желчь поднимается вверх по ее горлу. Как и насилие, инцест может повторяться из поколения в поколение, как в порочном круге. – Больной сукин сын. У вас же не было шанса?
– Не говорите кощунственно о моем происхождении, мисс Донован!
– Вы не бог.
– Да нет же. Я один из многих богов. Я не ослеплен ложной моралью общества. Я понимаю власть в ее истинном смысле, потому что я не признаю границы. – Сейчас блеск в его глазах показался Кендре уже не яростным, а сумасшедшим.
Он вдруг выпрямился и приказал:
– Томас, подойдите.
Томас, шаркая, подался вперед, готовый исполнить волю Морланда.
Морланд улыбался.
– Томас был моим самым преданным слугой. Мы встретились во время одной моей вылазки в Лондон, до того как я, скажем так, отточил мастерство. Я перерезал горло одной уличной девке, когда Томас меня заметил. Мы быстро поняли, что имеем общие интересы. Когда леди Этвуд упомянула о том, что желала бы нанять декоративного скитника, я вспомнил о моем молодом друге.
Кендра молчала. Вед, пока он говорил, он не перерезал горло ей.
– Он оказывал мне неоценимую услугу, помогая избавляться от девок. Я образовал маленький клуб, куда приглашал избранный круг лишенных иллюзий молодых людей. Это было… увлекательно. Мой личный укол светскому обществу. – Он положил руку на плечо скитника. – За исключением случая с Эйприл Дюпрей, Томас был моим секретным представителем, именно он общался с мамашами.
Мамаша. Тут она поняла, откуда возникло это неуловимое чувство, которое мучило ее вот уже несколько дней.
– Вы знали, – произнесла она медленно.
Он удивленно приподнял брови.
– Прошу прощения?
– Вы знали, что Эйприл Дюпрей была владелицей борделя. Когда мы беседовали с вами, вы назвали ее мамашей, а не девкой или любым другим словом, которые вы применяете к этим девушкам.
Морланд хмыкнул себе под нос.
– Вы очень умны, мисс Донован. Конечно, недостаточно умны, а иначе вы бы не оказались в этом… положении.
Он опять хмыкнул и продолжал улыбаться, когда сделал шаг назад. Затем он снова стал серьезным. На его привлекательном лице начала вырисовываться решительность, он поднял руку. Кендра заметила отблеск лезвия ножа, прежде чем он опустил его вниз, одним резким движением слева направо. За долю секунды он разорвал общую сонную артерию Томаса.
Кендра открыла рот и машинально отвела взгляд. Она почувствовала теплую струю крови, которая стекала по ее лицу. Перед ее глазами все еще стояло удивленное выражение лица Томаса. Затем его колени согнулись, и он сложился пополам, как сломанная марионетка, коей он, по сути, и являлся.
Она задыхалась от запаха сырого мяса и крови в комнате. Она повернула голову и увидела, как Морланд к ней приблизился.
– Увы, практическая ценность Томаса исчерпала себя, – сказал он. – Как вы правильно заметили, он был единственным звеном, связывающим меня с этими убийствами. И он в последнее время был ужасно неосторожен. – Морланд улыбнулся, щелкнув языком. – Да, я подслушивал, мисс Донован. Знаю-знаю, это очень неприлично.
