Он мрачно улыбнулся:
– Здесь нет никаких «почти», мисс Донован.
* * *
Кендра вздохнула с облегчением, когда они догнали Ребекку и герцога на дорожке, ведущей к ледяному хранилищу. Элдридж нес художественные принадлежности Ребекки. Кендра также заметила, что женщина переоделась в темно-коричневое бархатное пальто, доходящее ей до лодыжек. Взгляд, который Ребекка бросила в их сторону, был откровенно испытующий, но она не спросила, где они были.
– Я сказал леди Ребекке, что, если она передумает, она всегда может нам об этом сообщить, – заявил Элдридж.
Ребекка весело улыбалась. Ее веселость, однако, испарилась, когда они вошли в ледяное хранилище. «Хорошо», – подумала Кендра. Она не хотела, чтобы кто-то из участников этого дела рассматривал его как нечто вроде забавы.
Хотя о правилах приличия можно было давно забыть, но герцог и Алек все равно убедились в том, что обнаженное тело было прикрыто одеялом из грубой шерсти до подбородка, перед чем леди Ребекке было разрешено войти.
Кендра сразу осмотрела Джейн Доу. Дэлтон закрыл ей глаза, но больше явно ничего не делал с лицом или головой. Обычный судмедэксперт сделал бы надрез, снял кожу головы и вскрыл череп, чтобы вытащить мозг, который потом взвесил и замерил бы. Но это было начало девятнадцатого века. Может, сейчас это не было частью обычной процедуры. Или, может, Дэлтон решил воздержаться от этой части аутопсии, потому что было ясно, что девушка умерла не от повреждения головного мозга. Какова бы ни была причина, это было к лучшему: Кендра сомневалась, что леди Ребекку допустили бы в комнату, если бы голову девушки вскрыли как консервную банку.
Пока Ребекка раскладывала свои художественные принадлежности, Кендра огляделась. Посещение моргов и присутствие во время вскрытия всегда было частью ее работы, но в этой комнате было что-то по-настоящему страшное: холод, просачивающийся сквозь каменные плиты пола, туши мертвых животных, подвешенные на крюках на дальней стене, и мерцающий свет фонарей, сдерживающих беспросветный мрак. Запах праха и разложения, казалось, стал еще отчетливее.
Она увидела, что Ребекке тоже было не по себе, но это было скорее связано с мертвым телом, чем с атмосферой этого места. Долгое время Ребекка мрачно смотрела на мертвую девушку. Кендре показалось, что она дрожала, но, когда та взяла в руки бумагу и пастель, ее движения были четкими и уверенными.
Кендра не знала, чего ожидать: будет ли большое сходство с жертвой или нет. Не было похоже, чтобы Ребекка была профессиональной художницей. Искусство едва ли считалось подходящим занятием для леди ее эпохи. По крайней мере, она не получит женщину с тремя носами, так как модернизм лишь через несколько десятилетий завоюет художественный мир. Но Кендра была впечатлена невероятной сконцентрированностью женщины, ее глаза смотрели очень внимательно, и, пока она работала, она даже зажала язык между зубами. Следующие десять минут единственным звуком в комнате был шелест бумаги для эскизов.
– Какого цвета глаза? – спросила Ребекка, не останавливаясь и не поднимая взгляд.
– Карие.
Она кивнула, выбрав другой цвет. Ее пальцы были безнадежно испачканы, когда она отложила в сторону карандаш и развернула свой планшет, чтобы показать им рисунок.
Кендра рассматривала портрет с восхищением, которого сама от себя не ожидала. Ребекка не только изобразила девушку довольно похоже, но и наполнила ее лицо жизнью, которой, само собой, сейчас в нем уж не было. Конечно, это была творческая вольность, но Ребекка добавила едва различимую улыбку кукольным губам, здоровый розовый оттенок щекам и кокетливый блеск глазам жертвы.
– У вас хорошо получилось. Очень хорошо.
– Лучше посмертной маски, – добавил Алек, а затем посмотрел на Кендру: – Вы правильно сделали, что настояли, мисс Донован.
– Вы правда думаете, что это поможет? – спросила Ребекка.
Кендра вспомнила, как вчера они обсуждали, что в Лондоне сотни, если не тысячи, борделей, и это если останавливаться на предположении, что жертва была действительно из Лондона. Она пожала плечами.
– Лишним это точно не будет.
Элдридж осторожно натянул одеяло на лицо Джейн Доу.
– Что теперь с ней будет, герцог? – спросила Ребекка.
– Нам скоро нужно будет ее похоронить. Мы не можем держать ее здесь вечно.
– День или два максимум, – согласился Алек.
Герцог собрал художественные принадлежности Ребекки и указал в сторону двери:
– Пойдемте?
– Вы идите, – сказала Кендра. – А мне нужно еще кое-что сделать.
Она уже повернулась к Ребекке, поэтому не увидела веселый смех в глазах герцога. Не каждый день, подумал Элдридж, его отпускает служанка.
– Можно мне взять у вас пастельный карандаш и немного бумаги для эскизов? – спросила она у Ребекки.
Женщина удивленно вскинула бровь, но все же дала Кендре то, что она просила.
– Что вы планируете делать, мисс Донован?
– Мне нужно снова осмотреть тело. Зарисовать все нанесенные ранения. Нужно было сделать это до вскрытия, но… – Ей все еще мешал тот факт, что она находилась в девятнадцатом веке. – Мне нужно будет помочь перевернуть тело.
– Я останусь с мисс Донован, – вызвался Алек.
Герцог застыл в нерешительности. Казалось, он тоже предпочел бы остаться. Но затем он взял зарисовки Ребекки и коробки с пастелью и поспешно вышел из помещения. Перед тем как удалиться, женщина бросила на них взгляд, значение которого сложно было понять. Затем дверь за ней закрылась.
Не обращая внимания на присутствие Алека, Кендра сосредоточилась на схематичной зарисовке женского тела с двух ракурсов, спереди и сзади.
– Возможно, Ребекке следовало остаться. Ваши художественные способности оставляют желать лучшего, – заметил Алек, видя результат ее работы.
Она сострила гримасу.
– Здесь не важно сходство. Расположение ранений – это просто расположение ранений. – Она положила бумагу и карандаш и стянула с девушки одеяло.
Дэлтон сделал стандартный Y-образный надрез и, закончив процедуру, зашил кожу. Девушка выглядела как порванная тряпичная кукла, которую какой-то портной попытался починить, но результат получился жуткий. Ее кожа еще больше покрылась пятнами, окрасилась в зеленовато-красный оттенок. Они были правы, низкая температура в ледяном хранилище не сможет надолго оттянуть процесс разложения плоти.
Кендра методично изучала тело жертвы, начиная с верхней части.
– Никаких синяков или порезов на лице, только точечное кровоизлияние вокруг глаз, – пробормотала она. Было ли это важно? Она снова взяла в руки бумагу и пастель, нарисовала линию шеи. – Удушение руками. Многократное. Основная причина смерти. След от укуса на левой груди. – Она сделала соответствующую пометку на рисунке, нацарапав замечания на полях. – Ножевые ранения под обеими грудями. Неглубокие порезы на верхней части туловища. Более глубокие, широкие порезы в средней части туловища вдоль Y-образного надреза сделаны по направлению к лобку. Все – намеренные порезы. Ни одного сильного удара. Никакого проявления ярости.
