На лице трактирщика изобразилась тревога.
– Нет, не прям так чтобы, мистер Келли.
Сэм бросил еще несколько шиллингов Хокингсу.
– Спасибо, сэр. Я был бы признателен, если бы вы держали ухо востро и внимательно следили за всеми сплетнями, касающимися лорда Гэбриэла и капитана Харкурта.
– Конечно, шеф. – Он снова сгреб монеты своими толстыми пальцами и уже было почти отошел. Потом вдруг замер в нерешительности, повернулся и наклонился ближе к сыщику. – Ничего не знаю о лорде Гэбриэле, но капитан… по уши в долгах.
– Откуда вам это известно, мистер Хокингс? Он же из Лондона.
– Да, но у него в этих местах есть охотничий домик. Он здесь часто бывает. Он пытается скрывать свои финансовые проблемы, но ему приходится платить наличными. Никакого кредита.
– Боитесь, что он не вернет вам деньги?
– Ой, я больше боюсь того, что со мной сделает жена, если это произойдет! – сердечно засмеялся Хокингс и удалился.
Сэм медленно допивал свое пиво. Это была интересная новость, что капитан Харкурт был злостным неплательщиком. Это не означало, что он не мог нанять шлюху, ведь, как Сэму было очевидно, главное было казаться богатым. Сэм уже довольно долго был сыщиком, чтобы понимать, что многие представители высшего класса жили в кредит. Как Бруммель, например. Этот парень ужинал с членами королевской семьи, пока не поссорился с принцем-регентом. Но он все равно вращался в высших кругах, при этом – если люди на улицах говорили правду, а Сэм подозревал, что это так, – денди был без гроша в кармане.
Насколько Сэму было известно, капитан Харкурт все еще подпадал под описание преступника, составленное мисс Донован. И ни у него, ни у лорда Гэбриэла не было твердого алиби на момент убийства. Сэм взвесил это все в уме, но потом его мысли обратились к другой загадке: эта американка. Кто она такая?
Он слышал сплетни. Она была личной горничной, затем ее понизили до служанки под лестницей, а потом она беспрецедентным образом снова поднялась до компаньонки леди Ребекки. Это чертовски необычно, как и с той убитой девушкой. Вообще, если бы он не знал ее, то подумал бы, что она из господ. Не соответствовали этому разве что ее необычайные знания из области убийств. Он не знал, откуда она, но он точно знал, кто она: Кендра Донован – лгунья.
34
Карета герцога с грохотом мчалась по грязным деревенским дорогам в сторону имения Морланда – Тинли Парк. Два владения разделяли всего шесть с половиной километров, но сельский пейзаж, казалось, бесконечно расстилался перед глазами Кендры. «Мир правда стал меньше в мое время», – подумала она.
Она схватилась за медные перила, когда карета свернула на узкую дорожку и въехала в парк. Выглянув из окна, Кендра удивилась первому впечатлению от поместья. Оно выглядело как Белый дом: колонны с каннелюрами, портик и классический треугольный фронтон. Камень не был выкрашен в белый, ему сохранили естественный цвет теплого меда, который, казалось, светился от лучей солнца.
Затем она вспомнила, что в это время еще не было Белого дома. Британцы сожгли эту конструкцию год назад.
– Впечатляет, да? – сказал герцог, неправильно трактовав выражение ее лица.
– А. Ну да. Это точно.
– Дед мистера Морланда, Генри Ричфорд, граф Уилмонта, имел чрезмерную страсть к древним цивилизациям, в особенности греческой. Когда он приобрел Тинли Парк, он снес предыдущее имение и построил то, что вы сейчас видите перед собой.
– Такое не ожидаешь увидеть в английской деревне.
Что-то в той тишине, которая воцарилась после ее слов, заставило ее отвести взгляд от окна и взглянуть на Элдриджа. Он смотрел на нее странным образом.
Это разожгло в ней панику. «Что я сказала?» – подумала она. Спустя несколько секунд она вспомнила, что в Англии в восемнадцатом веке началось движение возрождения греческой культуры. Тинли Парк в конце концов не был чем-то необычным. Черт и еще раз черт.
– Я имела в виду, он выглядит не очень английским, – поправилась она. Эта фраза казалась притянутой за уши, даже она это слышала. Она почувствовала, как ее лицо вспыхнуло под внимательным взглядом герцога.
– Что ж, граф предпочитал Древнюю Грецию всему английскому, включая легенды. У нас было много бесед на эту тему, хотя, должен признаться, мой интерес скорее относится к греческой цивилизации и к ее вкладу в естественные науки, чем к ее мифам. А как у вас, мисс Донован? Вы интересуетесь греческой мифологией?
– Не особенно, нет.
Карета с толчком остановилась напротив поместья, и кучер спрыгнул вниз. Кендра сделала резкое движение в сторону двери, но герцог удержал ее за руку. Он выглядел изумленным.
– Мы, может быть, и проводим здесь расследование, но все же должны соблюдать общественные нормы. – Он достал маленький серебряный чехол из внутреннего кармана своего пальто. Открыв его, он вытащил что-то похожее на визитку, которую передал своему кучеру. – Моя карточка, – объяснил он.
Кендра откинулась назад, нахмурившись.
– И что теперь?
– Теперь мы подождем, чтобы узнать, примет ли нас мистер Морланд.
– Мы могли бы выяснить это, просто постучав в дверь.
Губы Элдриджа дернулись.
– Только если бы мы были неучтивы, что, очевидно, не так. Не стоит волноваться, моя дорогая. Если джентльмен дома, он не откажется нас принять. Это было бы глупо с его стороны.
– Понимаю. А бывает ли такое, что для титулованной особы кто-то оказывается не дома?
– Это зависит от того, имеет ли господин, к которому вы хотите попасть, более высокий титул. – Он посмотрел на нее озадаченно. – В Америке, без сомнения, так же – если не в отношении титулов, то в отношении позиции в обществе?
Кендра не знала, что ответить на это. Она также мало что знала об общественных нормах в Америке девятнадцатого века. Ее визиткой всегда был значок ФБР, теперь такой же недосягаемый для нее, как звезды на небе. Одна мысль об этом расстроила ее.
Слуга вернулся с ожидаемым ответом – мистер Морланд был дома. Лакей Морланда встретил их в огромном фойе с бледно-серыми мраморными полами с прожилками, колоннами и золотым убранством. На сводчатом потолке была нарисована фреска, изображавшая одетого в тогу мужчину, демонстрирующего свое физическое совершенство: он послал стрелу в дерево, разбив его надвое, в то время как другой мужчина выпрыгивал из его раздробленной сердцевины в сторону женщины в струящемся белом одеянии. Герцог не шутил, когда говорил, что покойный граф нежно любил греческую мифологию.
Он проследил за ее взглядом в сторону потолка, когда они поднимались по спиральной лестнице.
– Это восхитительно, не правда ли?
– Как в музее. – Хотя, опять же, здесь все было как в музее, подумала она.
