– Я вернулся час или два назад, – пояснил я. – Перекинулся парой фраз с Данмором, чтобы доложить ему о новых возможностях Кровопийцы, и всё.
– Ага, Ари уже рассказала мне, – сказал Иган, кивая. – В любом случае – да. Более половины Совета будут биться с оружием в руках, плечом к плечу с вами. Вернее, в задних рядах, но думаю, что нам тоже достанется. Даже Данмор будет там. Он уверяет, что ничем не лучше и не хуже любого другого, кто умеет держать оружие в руках.
– Ты с ним не согласен?
– Ну, я уважаю его смирение и отвагу, – сказал Иган. – Но не буду отрицать, что внезапная потеря почти половины правительства за одну битву может нанести колоссальный, если не сказать непоправимый, урон всему нашему сообществу.
– Откровенно говоря, если мы проиграем эту битву, то сообщества как такового и не останется, – возразил я ему с печальной улыбкой.
Иган кивнул и нервно рассмеялся. Похоже, ничего иного нам не оставалось.
– Да, и именно поэтому моё снаряжение готово, – согласился он, задержав взгляд на оружии, прежде чем снова посмотреть на меня. – Так что случилось с Камешком? Ари сказала, что он остался там. В Затерянном лесу.
Я кивнул.
По пути в Сан-Франциско мы с Ари ненадолго заглянули в пещеру бигфута Джона, перед тем как покинуть зачарованное королевство. Я настоял, что стоит потратить немного времени, чтобы навестить тролля. Он не мог путешествовать с помощью магии и всё равно остался бы там, но мне нужно было его увидеть, прежде чем я улечу. На случай… на случай, если я никогда не вернусь.
– Он всё ещё был без сознания, когда мы видели его в последний раз, – сказал я, и на лице Игана отразился испуг. – Не переживай, – быстро добавил я. – Он в хороших руках. Бигфут Джон позаботится о нём. Он заверил нас, что с Камешком всё будет в порядке. Я планирую вернуться и как-нибудь забрать его, когда война закончится. Конечно, если останусь цел. Я всё равно должен вернуться в Затерянный лес, потому что обещал это деревьям на входе. А гномы не нарушают обещаний.
Иган приподнял брови:
– Ты дал обещание… деревьям?
– Долго объяснять, – сказал я, усмехнувшись.
Иган кивнул и снова посмотрел на своё снаряжение. В отличие от Глэм, он не уверял меня, что мы выиграем схватку. Он думал почти по-гномьи. Почти как я. Мы знали, что тут ни в чём нельзя быть уверенным, кроме того, что множество гномов, эльфов и волшебных существ погибнут независимо от того, кто победит.
– Спасибо, что заглянул, Грег, – сказал Иган, вставая. – Жаль, что мы не можем всю ночь болтать о войне вместо того, чтобы принимать участие в ней, но выбора у нас нет. Нужно собираться, мне ещё предстоит встретиться с Советом. Последнее собрание перед сражением.
Я вздохнул и кивнул, вставая.
Мы снова обнялись, но на этот раз гораздо бодрее, с похлопыванием по спине, как будто пытались вбить слёзы обратно себе в глотки.
– Спасибо тебе за всё, Иган, – сказал я. И затем с неизвестно откуда взявшейся уверенностью я добавил: – Однажды ты станешь великолепным старейшиной Совета. Не сомневаюсь в этом.
– А ты сегодня станешь прославленным героем, – ответил он с улыбкой, зная, что я никогда к этому не стремился. – Потому что у тебя просто нет другого выбора.
Ари и Лейк встретили меня в коридоре возле моего номера.
– Спасибо, что встретился с нами, – сказала Ари.
– Родительской встрече лучше комнаты уединение предоставить, – добавил Лейк.
– Всё в порядке, – сказал я. – Мне так даже лучше. Хочу успеть поговорить с отцом, прежде чем всё это начнётся…
Они оба кивнули, и мы одновременно вздохнули.
На ночном небе почти взошла полная луна, а это значило, что меньше чем через час начнётся сражение.
– А где гномы из НО? И Тики? – спросил я. – Я их не видел.
– Они предпочли остаться снаружи со своей армией, – пояснила Ари. – Они хотят быть со своими семьями во время сражения.
– Благороднее чем они ожидалось оказались. Гномы настоящие, – сказал Лейк.
Я согласно кивнул: это звучало очень по-гномьи.
– Что ж, спасибо, что были моими друзьями все эти месяцы, – сказал я. – За то, что приняли меня в вашу компанию. И за то, что столько раз спасали мне жизнь.
– Грег, не смей, – сказала Ари, её глаза заблестели. – Не смей прощаться!
– Свершений прошлого точно даёшь описание ты, – пошутил Лейк. – Сторицей должен воздать ты напарникам своим будущем в.
– Что ж, я с удовольствием отдам долг сегодня ночью столько раз, на сколько меня хватит.
Лейк кивнул и дружески похлопал меня по плечу, прежде чем развернуться и уйти.
– Я попросила, чтобы он дал нам побыть наедине, – пояснила Ари. – Я просто хотела… ну…
Я чувствовал себя не в своей тарелке. Я понимал, что ей очень хочется выразить свои истинные чувства. Потому что эта встреча может оказаться последней.
– Я понимаю, – наконец произнёс я. – Это довольно трудно…
– Нет, это не то, что… – сказала Ари, но потом снова замолчала, чтобы привести мысли в порядок. – Да, это трудно, но я не… это хотела сказать. Грег, я волнуюсь из-за тебя.
– Чего это?
– Ну, из-за Кровопийцы, – продолжила она. – Я не считаю, что мы зря отправились за ним. Он нам нужен в битве. Несомненно. – Она махнула рукой на запад, где бесчисленная, внушительная армия уже готовилась к нападению. – Но то, что я видела в заливе Сан-Франциско, было… было потрясающим. Мощным. Впечатляющим.
– Ну да-а… – протянул я, всё ещё не понимая, в чём проблема.
– Но, Грег, это одновременно было отталкивающим. Ну, то… то, с какой лёгкостью ты расправился со всеми этими дренчерами, не задумавшись даже на секунду.
– Я спасал тебя! – попытался оправдаться я.
– Я знаю! – воскликнула она. – Знаю. И всегда буду тебе благодарна. Я не об этом. Со стороны казалось, что ты делал это на автомате. Так же легко, как ты дышишь. Мне страшно от того, что топор делает с тобой. Когда всё это закончится, я хочу, чтобы ты остался собой. В чём смысл, если мы одержим победу в этой войне и при этом превратимся в кого-то, кем мы не являемся? – Она немного помолчала и продолжила: – Я понимаю, что Кровопийца нужен нам и ты единственный, кто может владеть им. Просто будь осторожен – это всё, чего я прошу. Сегодня ты нужен нам как герой, но… Резня, власть, смерть… всё это казалось таким далёким раньше. Поэтому я больше страшусь сегодняшней победы, чем поражения. Если мы проиграем, то все погибнем и для нас всё закончится. Но если победим… я не знаю, что будет. Понимаешь, особенно с тобой… после всего этого.
Мой внутренний инстинкт подсказывал мне занять оборонительную позицию, произнести резкий монолог о том, что я теперь – наша единственная надежда.
