– Не стоит благодарности, моя госпожа.
Иронии с обеих сторон было хоть ложкой ешь. Или – не вполне иронии?
– Мне как выглядеть?
Ирина задумалась на минуту. А потом приняла решение.
– Опасным.
Кирилл кивнул и полез извлекать Женечку.
* * *
Молодому перспективному ученому пришлось явно похуже. И вид у него был бледный, и лицо тоскливое и измученное. Ирине его жалко не было.
Раз предал, второй… вот, прилетело в обратку. Чего тут удивляться? В этом есть и какая-то справедливость, кстати. Или – несправедливость по отношению к обычным людям? Без особых способностей.
От ведьмы ответ может прилететь втрое быстрее и качественнее. У нее-то защита лучше. И аура сильнее. Потом плачься, сколько хочешь, но ничего ты не вернешь. И не исправишь. А иногда даже и не поймешь, за что.
Кричи, не кричи…
Оскорбленная ведьма – это страшно. И больно. А иногда – попросту страшно больно.
На вахте Ирина договорилась быстро. Пообещала проставиться и потащила Женю в душ.
– Футболку и треники я тебе выдам. Шлепки тоже. А вот что с остальным делать… а, ладно. И так доедешь, не барин.
Женины вещи действительно лучше всего было выкинуть перед стиркой. Сидение в подвале не делает одежду лучше. А тут еще кровь, грязь, пот…
Ирина и не собиралась все это отстирывать. Погрузит, как есть – и сдаст с рук на руки, пусть сами разбираются р-родственнички.
– Спасибо. Ирусик, я…
– Ирина Петровна.
– Ирусь?
– Я непонятно выразилась? Ирина Петровна, и желательно – на вы. Не советую допускать фамильярность, мой жених к ней относится очень неодобрительно.
– Жених?
– Есть возражения?
– Я… это…
– Поторопись. Скоро народ проснется.
Ирина махнула рукой и вышла. Что с придурка возьмешь, кроме анализов? И ведь так искренне уверен, что она по нему страдать будет! Кошмар!
Ну и дура ж она была!
Ребята, если к другому уходит невеста – так им и надо! Обоим! И с женихом та же калька! Факт!
* * *
Женя появился на кухне примерно через полчаса. Ирина уже успела поджарить яичницу с колбасой, нарезать ломтями черный хлеб и достать кетчуп.
В обычной жизни Женя был сторонником здорового питания, то есть ничего острого, жирного… сейчас наворачивал так, что за ушами трещало и пищало.
Ирина не отставала.
Потом вымыла сковороду и отправилась к себе в комнату.
– За нами заедут в двенадцать. До одиннадцати есть время поспать. Можешь лечь на кровать к Люсе.
Ага, если б все были с ней согласны. У Жени явно были другие планы.
– Ируся, нам надо поговорить.
– Нам? Мне – не надо.
– Разве нет? Я надеялся, что ты меня спасешь, и ты пришла, как…
– Как комета в ночи. Я поняла. Ближе к истине, – оборвала Ирина, которой дико хотелось спать.
Куда там!
Женя токовал, как глухарь в брачный период.
– Я в тебя верил, Вике я не нужен, твои родители…
– От меня ты чего хочешь?
– Ну…
Выдать нечто вроде: «любви и ласки, внимания и понимания» Женя не решился. И правильно. Ирина бы его со всей любовью лампой навернула. Да и не в любви тут было дело.
Рядом с ней Женя ощутил себя в безопасности, вот и все… Называется – синдром принцессы.
Спас от дракона?
Женись, гад! И не смей драпать! Стоять!!!
Ирина жениться не собиралась. И замуж выходить – тоже. Обойдетесь, господа хорошие, мне и так жить весело.
Облегчать Жене задачу девушка не стала бы. Но спать хотелось – зверски.
– Значит так. На тебя мне плевать три раза, приехали мы за другим человеком, ты случайно попался под руку. Не попался бы – так и сидел, пока мхом не порастешь. План действий у нас такой. Сейчас спать ложимся, в двенадцать за мной заезжает Кирюша, и мы доставляем тебя в объятия любимой и любящей жены. Вы еще не развелись?
– Н-нет.
– Вот и замечательно. Пусть теперь она с тобой, уродом, мучается.
Женя надулся, но Ирине было глубоко плевать на его тонкие чувства. Она молча направилась в комнату, как была, не переодеваясь, рухнула на свою кровать поверх покрывала, и уснула раньше, чем голова коснулась подушки. Почти на лету.
Если Женя и страдал, она этого уже не видела.
* * *
Ровно в двенадцать Ирина стояла на крыльце общаги. В пунктуальность оборотня она верила.
Легкое светлое платье подчеркивало фигуру, босоножки на шпильке и сумочка гармонировали друг с другом. Благо погода стояла теплая и солнечная.
Женя, в тех же трениках и майке, смотрелся рядом натуральным бомжом. Но тратить на него деньги Ирина не собиралась, вот еще не хватало. Пусть жена мучается.
Ровно в полдень рядом с общежитием затормозила машина.
Ирина пригляделась – и открыла рот.
Да, не «майбах». Но здоровущий «кадиллак эскалейд», которых на всю область ровно одна штука, или две…
Кирилл небрежно вылез из машины, щелкнул брелоком, и Ирина постаралась закрыть рот. Правда, глаза открывались все шире.
Оборотень явно постарался произвести впечатление. И ему это удалось. Выглядел он модно, дорого и стильно.
Снизу вверх – ботинки из какого-то неведомого науке, но явно дорогого животного, это даже Ирина поняла. Джинсы – потертые не от старости, а модным дизайнером, и как бы не лично. Ремень в этих джинсах тоже был не из дешевых.
Рубашка… со скромным таким значком на кармашке, светленькая, вроде бы неброская – если продашь, хватит год зарплату всему участку платить. В кармане такие же скромные неброские очки.
Волосы стянуты в хвост какой-то немыслимой заколкой, как бы не из золота.
На шее – цепочка, не вульгарно толстая, но дорогая, сложного плетения, старинная, это видно. Крестик – тоже антикварный. Браслет, перстень-печатка…
Все несло на себе неуловимый отпечаток больших денег. Не тех, которые хапаются одним махом, в кризисные и суровые годы.
Тех, которые прирастали поколениями.
Но откуда? И как?!
Ирина положила себе расспросить умника и солнечно улыбнулась.
– Поедем?
– Разумеется, солнце мое. – Кирилл поцеловал девушке руку, не обращая внимания на предупреждающие огонечки в глазах, и подвел ее к двери машины. Потом обернулся и кивнул Евгению – Лезь, быстро.
