– Думаешь? – прищурился Михаил.
– Уверена. Идеальное место для хранения всяких радостей. Сюда что ни сложи, оно цело останется, каменный мешок, без доступа воздуха, без доступа крыс или мышей… чего еще надо?
Михаил откровенно задумался.
– Просто так не вывезли бы, наверное. Я же первым делом и забор и ворота поставил. И камеры тоже…
Ирина фыркнула. А то ж! Хоть и шипел Михаил на неведомых ей гастарбайтеров, но и своим соотечественникам цену знал. Не поставишь ворота – раскрадут все, хоть ты гвоздями прибивай.
– И собак у меня здесь восемь штук.
– Сколько?! – ахнула Ирина.
– Восемь. Может, еще будут, – ухмыльнулся Михаил. – Мужик у меня такой работает – кому расскажи, не поверят. Через это дело он и с женой развелся, не выдержала она конкуренции с живностью. А он продолжает. Подбирает собак, лечит, пристраивает, барбосы за него в огонь и в воду. И понимает ведь, кто к кому, собаки-то всем разные нужны. Кому двор охранять, кому с ребенком гулять, кому еще какая.
– Талант.
– Ага. А ведь обычный работяга, ПТУ закончил, то ли слесарь, то ли токарь, я уж не помню, на заводе работал, потом, как завод развалился, калымить начал, – похвастался Михаил. – Ну а по животным – это он так…
– Ему бы кинологом или ветеринаром быть, – вздохнула Ирина.
– Не пойдет. Ему уж за полтинник. Я предлагал, пусть выучится, да и вперед, денег дам, отработает. Уже отработал! У меня ни щепочки не пропало… так не соглашается. Говорит, старый уже!
– Он здесь живет, что ли?
– Ну да. В сторожке у ворот и живет. С женой развелся, та его из дома и выставила. Вот, приблудился. Жалко человека, не гнать же его, а так крыша над головой есть, зарплата, место для собак – чего ему еще надо?
– Нас его барбосы не погрызут?
– Нет. Они пока в вольере, а у него выходной. Едва отослал, и то после вечерней кормежки, – махнул рукой Михаил. – Слышите?
Действительно, с заднего двора доносился отчетливый брех. Собаки понимали, что на территории чужие, и не слишком это одобряли. Хорошо, выбраться не могли, а то бы и присутствие Кирилла их не остановило.
Это на охоте вопрос сложный, не всякая собака туда годится. А за свой-то дом и болонка не хуже ротвейлера вцепится. Это – ее дом и ее территория.
Данную местность собаки явно считали своей.
Ирина покачала головой.
Вот ведь где обидно. Когда талант у человека к музыке, а его заставляют плотничать. Или как сейчас, мужчине бы ветеринаром быть, а он в ПТУ. Куда в таких случаях родители смотрят?
Да родители-то ладно…
Ирине лично одна мадам развивала теорию, что ее деточка будет арфисткой. Это так изысканно! Так модно и стильно…
А на вопрос, видела ли деточка арфу, и что собственно, думает по этому поводу ребенок, воззрилась с искренним удивлением. Да кто ж ребенка будет спрашивать? Сломаем об колено, не впервой!
И таких случаев не один и не тысяча. И родительских отговорок не перечесть.
Зачем тебе эти глупости, это невыгодно, там у тебя ничего не получится, здесь я тебе помочь смогу… мало ли аргументов? И вместо гениального автомеханика, к примеру, появляется очередной вшиво-блохастый юрист. Их тех, что зря бумагу на диплом переводят, надо бы на другие дела сразу употребить.
Но в школе-то чего ушами хлопать?
Вот вводят всякую ахинею… лучше б тесты на профпригодность и профориентацию ввели. Понятное дело, идиотов среди родителей с того не убавится, но хоть сам ребенок будет знать, к чему у него способности. А там, кто знает, и тропинку себе найдет к своему призванию?
Ирина, вот, знала, чего она хочет. А если б у нее дед не участковым был, а сантехником? Как тут догадаешься?
Сложная штука – жизнь.
– Так что там с вывозом ценностей? – вернулась к нужной теме Ирина.
– Вывозить мы отсюда в этом месяце пока еще ничего не вывозили… хотя… а сколько времени трупу?
Кирилл принюхался.
– Недели две, по моим представлениям.
– Что-то мелкое могли и вытащить, – кивнула Ирина. – А вот крупное… Семилов что спрятал-то? Неизвестно?
– Ковры, серебро, фарфор, картины…
– Чисто гипотетически – могло и сохраниться. Кирилл, а ты ничего не чувствуешь?
– Что именно?
Ирина пожала плечами.
– Не знаю. Если тут хранилось серебро, у него есть запах? Я замечала, металл пахнет… металлом. Ковры – шерстью, картины – краской… неужели ничего не чувствуется?
– Я тебе что – собака?
– Волк. Чутье-то у тебя должно быть лучше собачьего.
– Вы меня еще в собачью упряжку загоните.
– Надо будет – так и на племя пустим, – Михаил посмотрел на друга. – Кирюха, будь человеком! Правда ведь! Надо!
– Бессовестные люди.
– Какие есть, с такими и живи.
Кирилл вздохнул и принялся принюхиваться. Долго, серьезно, вдумчиво.
– Да, было здесь что-то такое. Шерстью точно воняет, слежавшейся, старой…
Ну да, как ни крути, ковры все равно должны были слежаться за столько лет. И пахнуть. Концентрированно, подвал-то почти герметичный. И картины, если они были. И все остальное. Металл, краска… Сколько лет-то прошло? Даже больше сотни.
– Было-то было, а куда все это делось?
Ирина даже не сильно замешкалась с ответом. Она как раз над этим думала.
– Чего удивляться? Если вы не вывозили мусор, значит… есть только одно место, куда никто не полезет. Пакеты с мусором, крупногабаритным. Замаскировать, и вывезти, а потом, под шумок, отгрести пару пакетов в сторону.
– Собаки, – задумался Кирилл.
– И они бы не почуяли. Краску вылить, или олифу какую, растворитель тоже хорошо нюх отшибает. Говорят, даже наркоту можно замаскировать так, что ни одна собака не почует, а тут барахло. Чего странного-то? Прокатило бы! Я уж не говорю про то, что мимо них постоянно что-то такое проносят, нет? Собаке и в голову не придет, что картина чем-то отличается от обычного холста, она не искусствовед.
Идея была настолько не нова, что даже удивительно, как она еще работает. Но ведь сработала?
Михаил скрипнул зубами.
– Контейнер уже почти готов. У меня просто договор, вывозим мусор в конце месяца, в последних числах. А так бы через пару дней и повезли.
– Хм… вам предстоят интересные несколько часов, мальчики? – не удержалась Ирина.
– Нам? – не понял Кирилл.
– Вы же не думаете, что я полезу копаться в мусоре? Вот еще не хватало! Эту честь я уступаю вам, о, героические личности!
