Ник уставился на него:
– Ты шутишь? Где нам взять хоть что-то из этого списка?
– Дальше хуже, – сказал Анджело. – Нужно собрать все эти предметы обязательно в красный фланелевый мешочек и прочесть написанные здесь слова над зажженной черной свечой в полночь на кладбище. – Картер открыл было рот, но Анджело еще не договорил: – И все это необходимо сделать прежде, чем истечет неделя с тех пор, как проклятие вступило в силу.
– Стоп. Это же получается, сегодня, – сказал Картер.
Ник сомневался, хочет ли он слышать ответ, но все равно был вынужден спросить:
– Что будет, если я не уложусь в отведенный срок?
Плотно сжав губы, Анджело опустил взгляд в книгу и постучал пальцем по изображению ходячего мертвеца:
– Проклятие становится необратимым.
Ник не мог сказать ни слова. Ему сдавило горло. Ну зачем он вообще потащился на то кладбище? Почему ему в бабки досталась жрица вуду? Почему родители заставили его поехать на ее похороны? У него было еще много подобных вопросов, но ответы на них уже не имели значения.
Превращаться в зомби было круто – на первых порах. Но теперь, когда ему грозила бессрочная перспектива, худшей участи он и придумать не мог. До самого конца своей (неизвестно, насколько короткой) жизни ему предстояло быть монстром.
Картер подался вперед и громко хлопнул в ладоши, напугав и Анджело, и Ника. Он глянул на свои часы:
– Так, сейчас уже почти девять. Значит, у нас есть пятнадцать часов, чтобы собрать все ингредиенты и попасть на кладбище.
– Смеешься? – пробормотал Ник. – Где мы все это найдем?
– То есть ты просто опустишь руки? – Картер провел ладошкой по своей колючей шевелюре и покачал головой: – Мы – Три Монстротёра, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы мой друг не остался нежитью навечно. – Он взглянул на список и попытался прочесть незнакомые слова. – Так. Три поросенка напудрившихся, суши-дыра и помидор-мухомор – это я беру на себя, – заявил он, настолько безбожно исковеркав французские слова, что даже Ника перекосило.
– «Препарасьен ан пудр шов-сури, сеше де ра и одор де мор», – поправил его Анджело. – Ты берешь на себя измельченную летучую мышь, волосок крысы и смрад смерти?
Картер моргнул, но взгляд не отвел:
– Ага.
Анджело с трудом сглотнул:
– А я, пожалуй, попробую найти окровавленный кинжал, голову куклы вуду и человеческую кость.
Ник переводил взгляд с одного приятеля на другого. Это же просто безумие. Но, если друзья не собирались сдаваться, как мог он опустить руки?
– Хорошо, – выпалил он. – Значит, мне остается сломанное кольцо, гниющее мясо свиньи, выдержанное в дыму, и пепел настольной книги алхимика. И я постараюсь раздобыть красный мешочек и черную свечу. – Он выставил перед собой кулак. Картер стукнул по нему своим, Анджело присоединился. – Встречаемся на кладбище в одиннадцать тридцать.
– Одиннадцать тридцать, – повторил Анджело.
– Одиннадцать тридцать, – ухмыльнулся Картер. – Это будет потрясно, ребятки.
Ник глядел на кухонные часы, сжимая и разжимая кулаки. Время уже близилось к одиннадцати, а он только и смог раздобыть, что черную свечу (осталась с сорокалетнего юбилея папы), красный фланелевый мешочек (на самом деле лоскут от старой фланелевой пижамы-комбинезона, который он сшил степлером, – но, наверное, и так сойдет) и пластмассовое футбольное кольцо с логотипом команды «Окленд Рэйдерс», которое выпало ему вместе со жвачкой из автомата, когда ему было десять. Ему все еще предстояло где-то нарыть пепел настольной книги алхимика и гниющее мясо свиньи, выдержанное в дыму. А на все про все осталось чуть больше часа.
– Чего не ложишься? – спросила мама, проходя на кухню из гостиной, где они с папой смотрели фильм. – Все хорошо? – Она протянула руку, чтобы пощупать его лоб, но Ник отстранился.
Что она сделает, если поймет, что его кожа на ощупь едва ли теплее, чем содержимое холодильника?
– Конечно, – он попытался выдавить улыбку. – Просто пытаюсь разобраться с… одним школьным проектом.
– Может, расскажешь мне об этом проекте? Вдруг я смогу помочь, – мама скрестила руки на груди, и Ник понял, что такой ответ ее явно не убедил. Он сдвинул брови. Каким образом объяснить ей, что ему нужно, но при этом не выдать ничего лишнего?
– Это что-то вроде научного эксперимента, – сказал он. – Мы изучаем скорость процесса разложения у разных веществ. Я должен принести мясо свиньи, выдержанное в дыму.
Мама наморщила лоб, и Ник был уверен, что прокололся. Но мама рассмеялась:
– Сосиски, что ли?
Ник уставился на нее:
– Сосиски – это мясо свиньи, выдержанное в дыму?
Мама кивнула:
– Ну, не полностью. Но копченая свинина определенно есть в составе многих продуктов: сосиски, колбаса, ветчина. Не говоря уже о ребрышках и мясе для барбекю.
Нику и в голову не приходило, что «мясо свиньи, выдержанное в дыму» – это копченая свинина. Он испытал одновременно восторг и небольшую долю отвращения:
– У нас есть что-то из этого?
Мама открыла сначала холодильник, а затем морозилку.
– Извини, – сказала она, и у Ника внутри все оборвалось. – Должно быть, твой папа доел сосиски на прошлой неделе, а последние пару кусков колбасы я положила в твой школьный обед.
Она взлохматила ему волосы:
– Я могу купить что-нибудь завтра.
Завтра будет поздно. Хотя, даже уговори он ее съездить в магазин прямо сейчас, мясо будет свежим, а не гнилым, как того требовал ритуал. Слишком поздно. Он обречен.
– Ну ничего, – Ник всеми силами старался не выдать, насколько ему сейчас паршиво. – Уверен, я что-нибудь придумаю.
Ник пошаркал на выход, мама его окликнула:
– Уверен, что ничего не хочешь мне рассказать? Ты всю неделю какой-то смурной.
Пару секунд Нику хотелось рассказать обо всем. Было бы таким облегчением переложить эту ношу на плечи взрослого. Но каковы были шансы, что она ему поверит? А если и поверит – что отпустит его в полночь на кладбище? Пока он убедит ее, что на самом деле превращается в зомби, будет уже поздно что-либо исправлять. Он сам втянул себя в это, самому и разгребать.
Кроме того, он же не сможет вечно пришивать на место все, что будет отваливаться. Довольно скоро мама сама обо всем догадается.
– Мне кажется, я то ли простыл, то ли что-то в этом духе, – сказал Ник. – Пойду прилягу.
Ник вошел в свою комнату и рухнул на кровать. Он знал, что нужно позвонить друзьям и сообщить о своем провале. Но просто не мог себя заставить.
Пару минут спустя в дверь просунулась папина голова:
