– Простите, но думаю, она сдохла.
Видя, как «сдувается» лицо матери, словно батут «Замок», спешу пояснить:
– Батарейка! Батарейка!
Вторник, 20 декабря 2005 года
Получил рождественскую открытку от мистера Полински, консультанта:
«Желаю вам и вашим близким
Счастья и радости в Рождество!
И всего самого лучшего в 2006-м!»
Продиктовано, но не подписано, чтобы не терять время.
Среда, 21 декабря 2005 года
Все началось с мишуры, которую прилепили в виде ЭКГ
[34] к стене гинекологического отделения. Затем рождественскую елку украсили надутыми резиновыми перчатками и елочными игрушками, изготовленными из маточных колец. Одна из медсестер приделала к нескольким расширителям выпученные глаза и красные картонные носы, превратив их в самых отталкивающих в мире северных оленей – вам бы не захотелось, чтобы эти ребята куда-либо везли ваши сани посреди ночи.
Ночью с помощью одной из младших медсестер я смастерил прекрасный венок. Мы взяли коробку просроченных презервативов
[35], открыли и развернули их, после чего сплели из них большой круг, который прикрепили на дверь отделения. К сожалению, не успела еще закончиться моя смена, как какой-то Скрудж
[36] его убрал.
К счастью, он не увидел, что у феи, сидящей на верхушке елки, из-под балетной пачки свисает, угрожающе болтаясь, пуповина из хирургической нити.
Суббота, 24 декабря 2005 года
Пытаюсь понять, не галлюцинации ли у меня от голода или недосыпа. Все же нет: кажется, все слышат «О, малый город Вифлеем» в исполнении духового оркестра. Пять за старания, но «ГОСПОДИ, ПОЖАЛУЙСТА, ПРЕКРАТИТЕ» за качество.
Закончив зашивать разрывы, возвратив промежности роженицы первозданный вид, я отправляюсь на разведку.
Перегнувшись через перила на втором этаже, чтобы увидеть источник этих адских воплей, обнаруживаю в фойе шесть или семь школьников с инструментами, вокруг которых полукругом стоит хор из примерно еще тридцати.
Пока они выли и гудели, насилуя классику и с каждым тактом теряя уверенность, я по совершенно необъяснимым для меня причинам ощутил, что мне… Что же это за чувство? Не то чтобы мне это нравилось, но… Ладно, ладно, мне это нравилось. Эта какофония словно по волшебству всколыхнула счастливые воспоминания о прошлых рождественских праздниках и согрела своим теплом мою лимбическую систему
[37].
Видеть, как эти одетые в изящную униформу дети жертвуют Рождественским сочельником (хотя я уверен, что они с куда большей радостью трясли бы сейчас коробки с подарками или изучали бы основы бандитизма). Ну это словно финальная сцена фильма Ричарда Кёртиса.
Срабатывает пейджер, но мне, как ни странно, не хочется возвращаться к себе на этаж. Проходящий мимо мужчина облокачивается на перила и говорит своему приятелю:
– Лучше рекламы контрацептивов.
Только я собираюсь демонстративно фыркнуть, как моя вчерашняя пациентка, показывая на меня, замечает:
– Вы еще не видели, как этот парень вспарывает живот, чтобы достать новорожденного.
Воскресенье, 25 декабря 2005 года
Мое первое Рождество в родильном отделении. Пытался убедить себя (а также Г. – с куда меньшим успехом), что, проработав два Рождества подряд, я почти гарантирую себе выходной в этот знаменательный день на следующий год.
К счастью, в родильном отделении довольно праздничная атмосфера, и новорожденных с рождественскими именами предостаточно. Тут вам и крошка Холли, и малыш Каспар. Хотя, по правде говоря, Лесли – акушерке лет за шестьдесят – пришлось мне объяснять, что вообще такого рождественского в Каспаре. Я всегда считал его одним из тех имен, которыми нормальные люди могут назвать собаку, а представители высшего класса – восьмого по счету сына. Как оказалось, однако, я, видимо, снова не вовремя заснул на уроке и вплоть до сегодня не знал имен трех волхвов. Что ж, по крайней мере, ребенка не назвали Бальтазаром, и он может стать кем-то помимо фотографа и диснеевского злодея.
Рождение Каспара спровоцировало длительное обсуждение других праздничных имен – от Робина и Грейс до Гавриила. После акушерки завели разговор о тех, что вышли из моды, – всякие Кэрол и Глории. Лесли выглядит задумчивой:
– Ноэль
[38]
[39] всегда было популярным именем, но Эдмондс
[40] все испортил.
Нас прерывает мой пейджер. Пациентка Б. К. На тридцатой неделе беременности, и у нее из мочки левого уха течет кровь. А если быть точнее, хлещет фонтаном. Принесенные ею из дома полотенца, ее одежда и моя форма, думаю, впитали уже не меньше литра крови. Я не понимаю, в чем дело, но знаю, что крови в организме ограниченное количество.
Вызываю Стэна, одного из ординаторов. Если «Не навреди» возглавляет список медицинских заповедей, то «Не накручивай» отстоит от нее не так уж далеко
[41]. Он думает, что я делаю из мухи слона, и у пациентки лишь капелька крови на ухе:
