В тот первый вечер Шерил приготовила самую большую кастрюлю макарон с сыром, какую только видел Гейб. Бровастый первым пришел к ужину. В любом другом доме он заграбастал бы больше, чем заслуживал, и остальным пришлось бы драться за остатки, но здесь действовало много правил. Когда пришел черед Гейба, он с горкой наполнил свою тарелку и еще мог попросить добавки. Шерил села за стол вместе с мальчиками, принялась спрашивать, как дела в школе. Бровастый ответил, что учитель английского – гей, а училка по математике – шалава. Пивной Живот смеялся над всем, что говорил Бровастый, а когда Прыщавый упомянул девочку по имени Эллисон, он сложил руки на груди и причмокнул. Ничто из этого не было Гейбу в новинку, он давно привык к домам, где через край хлещет тестостерон и киснет безудержная энергия. Непривычным было только то, что Шерил не давала ему исчезнуть. Она вытягивала из него информацию, спрашивая даже о всяких мелочах, например, какие у него любимые школьные предметы – математика, – и умеет ли он плавать – да. После ужина, когда мальчишки отправились делать домашку, Гейб остался за столом, и Шерил угостила его десертом. Только потом позволила улизнуть в кубрик.
Следующие несколько недель мальчишки приходили и уходили. Прыщавого сменил Очкарик, а его – Пердун. Однажды днем взял и пропал Бровастый, но пустоту, что осталась после него, заполнил Панк. Иногда появлялся Бобби и брал Гейба по магазинам практиковаться в воровстве. Наконец Гейб научился прятать под курткой пакетики с чипсами и уходить, заплатив только за пачку жвачки. Однажды, когда Шерил спросила Гейба, нравится ли ему жить с ней, он выдавил: «Да» и даже поверил себе. Он верил в этот ответ как ни во что другое.
– Знаешь, ты ведь особенный, – заверила его Шерил. – Может, ты об этом и не догадываешься, но вряд ли хочешь, чтобы все закончилось, да?
Гейб навалил себе в тарелку чили и сыра.
– Да, – сказал он, набивая рот.
Он и правда не хотел, чтобы все заканчивалось. Но это было до. До мотеля. До тех мужчин. До Сэма.
Свора собак носилась по парку кругами. Впереди бежала борзая, а собака Эстер стабильно мельтешила в хвосте. Гейб вообразил, каково это заниматься сексом с такой миниатюрной женщиной, как Эстер. Он ведь ее одной рукой поднимет, если что. Тут у него встал, и Гейб поспешил запахнуть куртку. Ему захотелось коснуться волос Эстер.
– Что вы делаете? – она отшатнулась. Гейб сам не заметил, как коснулся одной из ее косичек.
– Простите.
Она сделала шаг назад и махнула рукой своей подруге, давая понять, что все в порядке.
– Я серьезно, – произнесла Эстер, – больше так не делайте. – Потом чуть мягче добавила: – Хочу сказать, что вы не первый. Я – как живот беременной, который все трогают без спроса. Всем кажется, что я кукла. – Она обернулась в сторону собак. – Вафля навалила кучу, мне пора.
Она было ушла, но потом обернулась и сказала:
– Понимаю, прозвучит необычно, особенно учитывая, что я вас едва знаю, и особенно после того, что вы только что… сделали, мне кажется, на самом деле вы не настолько странный, каким себя выставляете. С виду как обкуренный, но можете выглядеть вполне прилично. У нас с вами намного больше общего, чем кажется. Вы не такой уж и плохой. Помните об этом.
Гейб почувствовал, как в его груди зародилась улыбка, которую он не смог бы сдержать, даже если бы захотел.
Эстер сделала глубокий вдох.
– И я должна сказать вам, что ездила сегодня в Нью-Гэмпшир. В Холдернесс. Я знаю Лайлу Блейн и ваше настоящее имя, Гейб. И про Сэма знаю.
Улыбка на его губах увяла.
Эстер подошла к нему так близко, что он ощутил исходящее от нее тепло. Наверное, думал он, она жутко довольна собой, ей приятно видеть, как он сжался.
Эстер понизила голос:
– Там кто-то стрелял в меня, – произнесла она, меняясь в лице. Теперь она казалась добрее, участливей. – Из ружья. Я все еще переживаю из-за этого, поэтому, наверное, и делюсь. Переживать, скорее всего, вообще не перестану, но поделиться с близкими не могу, они же с ума сойдут просто, а мне этого… сейчас не надо. Зато я знаю, каково вам пришлось. Знаю, каково это, когда ты никому не нужен, а потом вдруг встречаешь человека, для которого ты не пустое место. Мне это чувство знакомо. На прошлой неделе нашли труп, – добавила она. – В бухте, неподалеку от хижины Лайлы.
Эстер взяла Гейба за руку, и он ощутил, будто его наполняет солнечным светом, жизнью. Так же было и с Сэмом.
– Еще я видела Шерил и Бобби сегодня.
Гейба словно ударили в живот. Потрясенный, он хотел, чтобы Эстер замолчала, и вместе с тем жаждал узнать подробности, но так и не решился спросить об этом. Отшатнувшись, он побежал: прочь с площадки, на улицу, к дому. Он бежал от прошлого, но оно его настигло. Как всегда.
– Идем, – шепнула тогда, в первый раз, Шерил, разбудив Гейба. Она провела его мимо спящих мальчиков, по притихшему дому. Посадила в машину и повезла в заброшенный мотель, где остановилась на подъездной дорожке. Обогреватель дул под ноги.
– Ты особенный, – сказала Шерил. – Во всем. Ты ведь знаешь, да? Ты же мне веришь?
Гейб кивнул.
– Ты должен быть особенным сегодня. Ради меня.
Она вышла из машины. Неподалеку Гейб заметил хетчбэк Бобби: в окне с водительской стороны светился тлеющий кончик сигареты. Шерил поманила за собой Гейба в один из жарко натопленных домиков. На улице было холодно и сыро: стояла середина марта, зима была на последнем издыхании. В комнате на кровати сидел маленький мужчина в бейсбольной кепке. Его пузо свисало над поясом серых тренировочных брюк.
– Это… – произнесла Шерил. – Как там вас?
Разозлившись было, мужчина с улыбкой ответил:
– А, да, я мистер Роджерс. Живете неподалеку?
– Да, у нас тут славно, – сказала Шерил, почти не скрывая отвращения. Она вышла в дверь, и Гейб хотел было за ней последовать, но она его остановила. – Нет, милый, – сказала она, выдохнув облачко пара. – Останься с… мистером Роджерсом. Я скоро вернусь.
Она пригладила ему волосы. Ее глаза были грустными, когда она улыбнулась ему. Затем она закрыла дверь и ушла.
Гейб оглядел комнату. Небольшая. Кровать, мойка, забранное ставнями окно с видом на озеро. Мистер Роджерс встал. Ростом он оказался чуть выше Гейба. Достав из кармана пачку сигарет, он протянул ее Гейбу. Тот отказался.
– Располагайся, – произнес мужчина, закуривая и глубоко затягиваясь. – Не стой на пороге, – добавил он.
Гейб не сдвинулся с места.
– Присядь. На кровать. Вот сюда.
Ноги у Гейба отяжелели, но он все же присел на кровать, как было велено, и стал смотреть, как мужчина возится с завязкой на трениках.
– Тебе что нравится? – спросил мужик.
– Не знаю, – ответил Гейб.
– Наверняка есть что-нибудь, – сказал мистер Роджерс, приближаясь. Бросил и затоптал окурок. – Я хочу услышать, как ты рассказываешь, что тебе нравится. Ладно? Бейсбол любишь?
