Сан-Франциско случился в их жизни, когда все еще казалось возможным, когда Сэм сказал Гейбу называть его Джейсоном. Джейсону Ходжу было не пятнадцать, а двадцать два года, и это открывало перед ними двери в мир. У него был трудовой стаж, права, номер социального страхования. Сэм даже стал вести себя так, что вышибалы не спрашивали, сколько ему лет. В бюро по временному трудоустройству он получил работу, и они перебрались в новое жилье – тоже в Мишне, только в другом, в том, который мелькал на страницах кулинарных журналов, где под окнами клумбы с цветами, где гуляют с детскими колясками и плотно едят по утрам. Они по-прежнему делили одну комнату на двоих, но в этой пахло розами и жасмином. А еще там жил другой парень, который лебезил перед Сэмом, трещал про то, как есть и как не есть, как качаться и выглядеть стройнее, а Гейб уже и не помнил, что значит голодать не по собственному выбору. Он записался в библиотеку и самостоятельно выучил языки программирования. Знакомый подогнал халтурку, которая за два дня работы принесла полторы сотни баксов, а Гейб взял да и просадил все бабло на пару новых джинсов.
Потом вдруг Сэм пропал из дому на несколько дней, а вернувшись, сообщил:
– Я достал нам билет!
– Куда? – спросил Гейб.
Сэм улегся на матрас и, глубоко затянувшись косячком, выждал немного. Потом выдохнул дым, который, взвившись к потолку, утек в открытое окно.
– В новую жизнь, – ответил он наконец.
А с этой что не так? – чуть не спросил Гейб. Может, не все идеально, но по крайней мере хорошо. Гейб никогда раньше так не жил и, когда Сэм рассказал о плане вытурить брата Эллен, Зака, из «Марин хэдлендз», он подумал: что, если отбиться от Сэма? Взять и сказать ему, что с этого момента он сам по себе? Нашел бы он тогда нового друга, жену или даже семью? Жил бы сейчас с ними где-нибудь в Ист-Бей, ездил бы на работу на велике, и они всей семьей подались бы в веганы?
Однако за ним был должок – за то, что Сэм сделал тогда на озере, за то, что забрал его, привел в эту жизнь. А эта жизнь была куда лучше той, что осталась в номерах мотеля.
Гейб увидел торчащий из-под одеяла на заднем сиденье краешек зеленого подола. Затолкал его обратно и случайно коснулся кожи Твиг. Она уже остывала.
Вечеринка больше не казалась ему чудесной. Когда Сэм скользнул в бальную залу через французские двери, ему показалось, будто все уставились на него, а музыка, разговоры и перезвон бокалов внезапно стихли. Вэнди все еще заправляла праздником, но даже она умолкла, когда в комнату ворвался порыв холодного ветра, приподняв юбки и взъерошив волосы, разметав по паркету коктейльные салфетки.
Они уже знают, подумал Сэм. Так ведь? Видели, как он говорил с Твиг. Смотрели, как он уводит ее прочь от дома. Сюда едет полиция, а Гейба с телом в машине уже повязали.
Все кончено.
– Где тебя носило?
Фелиция. Ее вопрос будто разрушил чары, и вечеринка пошла дальше своим чередом. Фелиция закрыла за Сэмом дверь. Струнный квартет начал играть (или не прекращал?), а голоса вокруг слились в невнятный гул. Сэм уже ни за что не смешался бы с редеющей толпой, не вписал бы свое имя в участники торгов. Его не увидели бы и не запомнили. Однако он все равно улыбнулся Фелиции. Еще никогда он не был так рад видеть хоть кого-то.
– Получил твои сообщения, – сказал он.
– Правда? Мог бы ответить.
– Я же вроде ответил, что я в туалете.
– Целый час? Провалился там, что ли? Как по мне, ты снаружи торчал.
– Ладно, я был в туалете и снаружи, болтал с людьми, тут терся. Это же вечеринка, разве нет?
– Что-то я тебя внутри не видела.
– Тут же полно народу. Ну, вот сейчас-то ты меня видишь.
– Больше не бросай меня.
– По рукам, – ответил Сэм. – Кстати, я сомневаюсь, что меня целый час не было. Минут двадцать от силы.
– Двадцать так двадцать. Не засекала. Каждая минута здесь невыносима, но мне придется закончить тут все, когда вы разойдетесь. И, кстати, где вообще Вэнди?
– Я только что от нее, – сказал Сэм. – Она вон там.
Он посмотрел в ту сторону, где Вэнди возвышалась над группой женщин. Позади нее, у стены, как неприкаянный, стоял Джейми Уильямс. Ему явно было не по себе.
– Ты видела Джейми Уильямса? – спросил Сэм. – Один из тех ветеранов, с которыми мы недавно встречались.
– Который из них?
– Темнокожий. Здоровый такой.
– Тот, что выглядит как тормоз?
– Заткнись. Грубости тебе не занимать.
Фелиция вскинула руки над головой.
– Ладно, ладно, – сдалась она. – Прости. Да, я этого типа видела, особняком держится. Где-то тут. У меня от него мурашки по коже.
– Да ты расистка.
– Вот сам теперь заткнись. Кстати, что у тебя с манжетами?
Сэм сунул руку в карман. От Фелиции ничего не ускользнет.
– Вино пролил, – отговорился Сэм. – Кстати, о птичках, давай-ка выпьем, пока праздник не кончился.
– Вот это я понимаю, – ответила Фелиция, беря его под руку – точно так же, как взяла Твиг, когда они углублялись в дебри Общественного сада.
– Да что с тобой? – спросила Фелиция. – Ты себя в зеркало видел?
Сэм осекся, заставил себя расслабиться и улыбнуться.
– Извини, задумался.
– Только меня в свои мысли пока не бери.
– А ты не думала позвонить этому своему Хиро?
– Хиро? С какой стати? Он повел себя как козел.
– Он все еще нравится тебе, – небрежно произнес Сэм.
– А вот и нет.
– Дай шанс, пусть загладит вину. Люди способны удивлять.
– Только не так, как тебе хочется.
– Эй, вы, алкаши. – Вэнди вклинилась между Сэмом и Фелицией и обняла обоих за плечи. Выглядела она так, словно сама уже порядком набралась. – Лавочку сворачивают, а я иду к себе, на ту сторону дворика.
– Мне с самого начала не терпелось убраться отсюда, – призналась Фелиция.
По пути к выходу Вэнди помахала кому-то рукой, потом опрокинула в себя остатки вина и набрала сообщение в телефоне.
– Ты ведь не видела Твиг, верно? – спросила она у Фелиции.
Та покачала головой.
– Показалось, что видела, – сказала она, – но, похоже, это была не она.
– Она написала мне, что пришла. – Вэнди пожала плечами. – Вот динамщица. Еще когда она вызвалась помогать, я уже знала, что все придется делать самой.
– Кто такая Твиг? – спросил Сэм.
– Я же тебе рассказывала, – ответила Вэнди. – Подружка моя школьная. Лора Эмброуз. Дочь Дональда Эмброуза, инвестора. У них денег куры не клюют.
