В первую очередь она, конечно, подумала о «Котле». Было бы славно завалиться в старый добрый «Хексенкессель», содрать с себя мокрый грязный колет, потребовать горячего вина с беленой, а еще ветчины и сыра. И пусть вино окажется дрянным, а сыр с каменной коркой, она все равно ощутит вкус жизни так же ярко, как ужинающая на серебре графиня. И плевать, если там соберется весь блядский «Вольфсангель» в полном составе! Пусть хоть все зубы себе изотрут, скрежеща, под сводами «Хексенкесселя» запрещены все разногласия между ковенами.
Только вот…
Холера, мрачнея, ощупала наличные монеты. Грубой чеканки, тяжелого металла, они легко определялись сквозь ткань висящего на ремне кошеля. Одна маленькая и две больших. Это означало гульден и два гроша. Не самая маленькая сумма из всех, что бывали в ее кошеле, иногда тому приходилось болтаться пустым, как гульфику у оскопленного, но определенно недостаточная для того, чтоб славно провести время в «Котле» до темноты.
Может, вместо этого направить стопы в Гугенотский Квартал? Холера не имела ни малейшего представления о том, кто такие гугеноты, зато имела хорошее представление о Квартале, его жителях и обычаях. Чтоб славно поразвлечься в Квартале не требуется серебро, но определенно требуется крепкий желудок, нравы там зачастую царят самые разнузданные. Холера вздохнула, потерев отметину от хлыста. В другой день она не раздумывая направилась бы в Квартал, а то и провела там добрую половину ночи, но сейчас… Исхлестанное и измочаленное тело не желало развлечений, оно требовало покоя, чтобы восстановить силы. Усталость не лучшая спутница для похоти, как грязь не лучшая специя для мяса.
Холера принялась мысленно перебирать те части Броккенбурга, которые обещали хоть какие-то удовольствия для ведьмы в ее положении или, по крайней мере, гарантировали нескучно проведенное время.
Унтерзон, вотчина либлингов. С наступлением темноты там становится опасно, но днем либлинги стараются вести себя смирно, чтоб не накликать гнев бургомистра. Это значит, можно шляться мимо их лавок и домов, высмеивая те уродства, которыми наградили несчастных адские владыки.
Эйзенкрейс, средоточие мастерских и лавок, царство удивительных вещей, которые, кажется, можно вечно разглядывать, уткнувшись носом в стекло. Окулусы, чьи хрустальные недра передают изображение так четко, будто ты стоишь в метре от сцены, на которой Отелло душит полногрудую стерву Дездемону. Айсшранки, огромные шкафы из свиного железа
[16], внутри которых вечно царит обжигающий холод. Музыкальные машины, исполняющие песню любого миннезингера на твой выбор. Не говоря уже о гомункулах, этих заточенных в стеклянные сосуды уродцах, которые могут ответить на любой, пусть самый каверзный, вопрос. Черт, там было, что поразглядывать! Холера даже не представляла, сколь могущественных демонов требовалось запереть для того, чтоб обрести такую власть, но за последнюю модель музыкальной шкатулки «Бош» готова была отдать свою девственность — если бы, конечно, не лишилась ее двумя годами раньше по не зависящим от нее обстоятельствам.
Может, Блауштадт, Пьяный Город? Там нет особых чудес и достопримечательностей, зато там квартирует «Камарилья Проклятых», обещающая по крайней мере веселую компанию на остаток дня. Безумные шутихи из «Камарильи» всегда пренебрежительно относились к традициям, зато были большими мастерицами по части изготовления самых разнообразных наркотических зелий, а также по безудержному веселью, причем оба этих умения находились между собой в тесной связи.
Свой перечень удовольствий предоставлял даже холодный царственный Вайсдорф. Там сторожевые големы неодобрительно смотрят на посторонних, там стражник, ничуть не робея перед ведьмовским клеймом, может отвесить хороший подзатыльник, но там определенно есть, на что посмотреть. Роскошные дома оберов, все сплошь из мрамора, белого и розового, и изящные как дворцы. На каждом втором механические часы, а аутовагены, колесящие по Вайсдорфу, напоминают скорее прекрасных механических лебедей, чем громыхающие коптящие повозки, как в остальном Брокке. Там зачарованные фонтаны извергают ввысь струи ароматных масел и вина. Там статуи великих алхимиков и магов прошлого крутятся на своих постаментах, как фигурки в часах. А уж если найти не забранное шторой окно какого-нибудь дворца и украдкой глянуть внутрь…
Грейстэйл? Смрадоград? Унтерзон?
Дьявол, едва ли она сейчас в форме для серьезных похождений. Что ей сейчас по-настоящему надо, так это отдых. И, может, еще немного жратвы, чтобы скулящая от голода утроба соизволила заткнуться до вечера. Холера повела носом, точно бродячая собака. Отдых. Жратва. Где это все можно раздобыть, и поближе, да еще так, чтоб не подвергать свою шкуру опасности? Да еще и занять пару лишних часов своего никчемного времени?
Она сразу ощутила себя легче, потому что ответ пришел сам собой, соткался из пустоты, точно узор чар. И чтоб его прочитать не требовались великое знание ведьминского искусства.
Без сомнения — Руммельтаун.
Холера никогда не находила удовольствия в посещении ярмарок, даже в детстве, когда это событие зачастую служило главным праздником в году. Да, на ярмарках обычно бывало много такого, отчего стоило разинуть рот, однако Холера всегда ощущала себя там просяным зерном, угодившим в кадку с рожью.
Грязно, шумно, муторно, под ногами скрипит жухлое сено и раздавленная скорлупа, отчаянно несет скисшим молоком, лошадиным потом, мочой, гарью, дрянным кислым тестом, крашенной кошенилью тканью, пивом, помоями, палеными перьями, уксусом…
Руммельтаун, давно отвоевавший себе обособленный закуток почти на верхушке того исполинского каменного пениса, что звался горой Броккен, тоже был порядком шумным местом, но шумным на особый манер. Оказавшись здесь, Холера ощущала себя так, словно забрела не в торговые ряды, а в разбитый прямо посреди города лагерь ландскнехтов. Может, из-за кричащей пестроты палаток, которые в самом деле походили на разряженных в свои лучшие тряпки разбойников, возвращающихся с очередной войны.
Здесь никто не хватал тебя за руки, пытаясь всучить лежалый товар, здесь не было принято шумно торговаться, здесь не украшали ограду отрубленными кистями воришек. В Руммельтауне знали цену не только товару, но также продавцу и покупателю. Если звенит в кошеле серебро, будь как дома, Руммельтаун встретит тебя, точно дорогого гостя, развлечет, утешит и накормит. Щедрости в нем было больше, чем во многих адских баронах и герцогах. Даже если ты бедная ведьма с парой медяков в кармане, Руммельтаун не прогонит тебя вон, можешь хоть весь день разглядывать товары, открыв рот и гадая, из какой части света и для какой надобности они прибыли в старый добрый Брокк.
Прилавки с магическими гримуарами Холера обошла, не удостоив их даже взглядом, они не заслуживали внимания ведьмы, имеющей за спиной хотя бы пару кругов университетского обучения. Переплеты из сморщенной человеческой кожи, тусклые медные замки, бархатные закладки из траурного крепа, сернистое зловоние слипшихся страниц, изобилующих всякими мерзостями… Всем этим можно было впечатлить разве что школяра, видевшего демона лишь на гравюрах, которому впору рисовать мелом на мостовой классики вместо пентаклей
[17].
