Почти всем нам знакомо лихорадочное стремление опередить всех и занять место в поезде или автобусе. Это настолько универсальное явление, что в некоторых странах транспортные компании специально напоминают: дайте пассажирам выйти из автобуса или поезда, а затем уже входите. Но жажда занять сидячее место иногда настолько сильна, что эти объявления не удерживают людей от попыток первыми прорваться в салон.
Оттенок безумия, сопутствующий подобным ситуациям, обусловлен вовсе не заложенным в нас стремлением к конкуренции. Причина в глубоко укоренившемся ощущении дефицита – нам кажется, что количество того или иного ресурса ограничено, хотя в реальности это не так. Мы убеждены, что в салоне есть всего одно удобное сиденье, и мы хотим занять его раньше других. Наш страх, независимо от того, основан он на реальности или нет, вызывает конкурентный ответ, которым опять-таки подпитывается страх дефицита: раскручивается спираль положительной обратной связи.
Этот страх загоняет наше мышление в тесный коридор. Мы можем расширить его двумя способами. Во-первых, осознав, что зачастую ощущение дефицита – это лишь плод нашего воображения. Мы можем выбраться из коридора, напомнив себе, что в поезде или автобусе есть другие места или что через несколько минут придет следующий поезд или автобус.
Второй способ – отказаться от парадигмы нулевой суммы, в сущности довольно нелепой. Да, количество мест в автобусе ограничено, но чужое приобретение не обязательно означает мою потерю. Например, уступив место в автобусе или поезде, я получу возможность завязать неожиданный приятный разговор. Или мой поступок улучшит настроение другому человеку и порадует меня самого. Хорошо известно, что, проявляя щедрость, мы повышаем собственный уровень счастья, так что «потеря» может превратиться в «приобретение». В сущности, формула «моя потеря ↔ ваше приобретение» может быть преобразована в «наше приобретение».
Все зависит от восприятия.
Наше восприятие обладает такой силой, что способно убедить нас в несуществующем дефиците, провоцируя ненужную конкуренцию, которая затем приводит к реальному дефициту, которого мы так боялись. Примерно это произошло в городе Тусон, штат Аризона. Он расположен в пустынной местности, где воды с каждым годом становилось все меньше. Река Санта-Крус, которая раньше снабжала город водой круглый год, теперь пересохла. Ежегодно в этой местности выпадает лишь двадцать восемь сантиметров осадков. Считалось, что воды здесь всегда не хватает, и поэтому растущее население города выкачивало ее так интенсивно, что уровень грунтовых вод понизился более чем на девяносто один метр. Деревья и другая растительность вдоль Санта-Крус исчезли вместе с рекой. Страх нехватки воды, который привел к избыточной ее добыче, затем стал одной из причин еще большей ее нехватки, потому что голая (или покрытая асфальтом) земля плохо впитывает дождь – большая часть воды стекает прочь.
Любопытный факт: двадцать восемь сантиметров осадков, ежегодно выпадающих в Тусоне, – это больше, чем потребляет город за весь год
[87]. На самом деле нехватки воды не было – было лишь ощущение нехватки. В Тусоне вполне достаточно влаги, если рассматривать весь водный цикл, а не сосредотачиваться только на уровне воды в вашем колодце в конкретный момент. Когда ресурс воспринимается как недостаточный, тогда как в реальности его в избытке (много свободных мест в автобусе или достаточное для всех количество осадков), реакция может быть узкой (конкуренция) либо широкой (сотрудничество). На нашу реакцию может влиять как такой глубокий аспект, как уровень личного самоосмысления, так и просто наше настроение в тот или иной день. Психологический настрой не могут изменить факты (число свободных мест в автобусе или количество осадков), но на него может существенно повлиять наш опыт. И во многих случаях сотрудничество обогащает этот опыт, а не обедняет его.
Но в тех случаях, когда ресурсов действительно не хватает и становится все меньше, мы сталкиваемся с другой логикой принятия решения. Вопреки расхожим представлениям, в обстоятельствах реального (а не только кажущегося) дефицита единственный доступный вариант – сотрудничество. К счастью, люди предпочитают именно его, по крайней мере в чрезвычайных ситуациях.
Перед лицом таких катастроф, как ураганы, землетрясения и даже террористические атаки, люди выбирают солидарность. Исследования, проведенные после урагана «Катрина» в Новом Орлеане и тайфуна «Хайян» на Филиппинах, а также других природных катастроф по всему миру, показали, что в начальный период, сразу после удара стихии, сообщества в подавляющем большинстве проявляют альтруизм и солидарность, а затем – сотрудничество ради последующего восстановления
[88]. В эти моменты наша готовность безвозмездно отдавать другим – навыки, деньги, любовь или просто домашнюю еду – перевешивает нашу склонность к конкуренции. Главная причина этого в том, что альтруизм делает нас счастливыми, и поэтому, помогая в тяжелые времена другим, мы помогаем и себе
[89].
13 ноября 2015 года, за две недели до начала финального раунда переговоров по Парижскому соглашению, столица Франции пережила самую жестокую в своей истории террористическую атаку. Террористы выбрали своей мишенью шесть популярных мест Парижа, убив 130 человек и ранив более пятисот
[90]. Никто из тех, кто был в городе после терактов, не забудет тысячи пар обуви, которые парижане принесли на площадь Республики; среди этой обуви были простые черные туфли, присланные папой Франциском. А две недели спустя 155 глав государств и правительств приехали в Париж на самую представительную в истории встречу и собрались под одной крышей – отчасти из необходимости достичь глобального соглашения по климату, а отчасти из солидарности с Францией.
В годину бедствий мы проявляем себя с лучшей стороны, становимся плечом к плечу, поддерживая друг друга. Подобное стремление сплотиться и заботиться друг о друге следует распространить и на усилия по разрешению климатического кризиса.
Если недавние катастрофы, которые еще свежи в вашей памяти, и порожденные ими сотрудничество и солидарность имели лишь локальный эффект, то нынешняя ситуация с глобальным дефицитом гораздо серьезнее. Сегодня во всем мире насекомых, птиц и млекопитающих меньше, чем было всего пятьдесят лет назад; существенно сократилась и площадь лесов. Почва уже не такая плодородная, океаны не столь изобильны. Еще большая угроза невидима глазу: в атмосфере остается все меньше места для парниковых газов. Представим себе атмосферу в виде ванны, в которую на протяжении пятидесяти лет набирается не вода, а парниковые газы. Теперь они поднялись до краев, заполнив всю ванну, то есть достигли предельно допустимого объема, какой может содержать атмосфера, – эта величина научно обоснована и получила название углеродного бюджета. Если мы превысим углеродный бюджет, ванна переполнится, и ситуация выйдет из-под контроля. В том, что касается атмосферы, мы подходим к точкам невозврата, за которыми нас ждут пугающе непредсказуемые и необратимые последствия. Каждая выбрасываемая в воздух молекула двуокиси углерода (CO2) в любой точке мира увеличивает вероятность катастрофы. Свободное место в ванне быстро сокращается. Это и есть главная нехватка.
