Широко распространенные операции на позвоночнике все отчетливее выявляют грустную истину: такую сложную структуру невозможно вылечить чисто механическими средствами. Долгое время в моде были операции по укреплению отдельных сегментов позвоночника, что в итоге перегружало позвонки над и под укрепленными. Такое вмешательство подходит только тем, кто с помощью специальных упражнений поддерживает подвижность и силу своей спины, и только тогда, когда речь не идет о защемлении нерва и его атрофии.
А что насчет колен? Ортопеды любят смотреть через трубочку, артроскоп. В Германии за год проводится примерно четыреста тысяч артроскопий.
Звучит так безобидно, как будто заглянуть внутрь очень просто. Но колени не предназначены для того, чтобы в них возились жестким куском металлической трубы. Любое вмешательство увеличивает риск повреждений и даже риск инфекции. Два из тысячи прооперированных колен воспаляются, а у шести из тысячи пациентов образуются кровяные сгустки, которые вызывают тромбофлебит или эмболию легочной артерии. В процентном соотношении риск кажется незначительным, однако четыреста тысяч артроскопий даст восемьсот осложнений.
Фонд Бертельсмана постарался сократить число артроскопий в Германии. И тут всплыли гигантские региональные отличия. В одних областях в суставах ковыряются не в три и не в десять, а в шестьдесят пять раз чаще, чем в других. По всей видимости, они руководствуются девизом: «Чем больше, тем лучше». Также различаются показатели для кесарева сечения, удаления миндалин и катетеризации сердца.
В одном исследовании плацебо-артроскопию сравнивали с настоящей процедурой, которая подразумевает промывание, влажную уборку сустава, нужную, чтобы вымыть из него все крошки и остатки хряща. Два года спустя провели повторное исследование, и оно показало: никаких отличий. Пациенты могут пройти одинаковые расстояния и испытывают одинаковые боли. Однако у плацебо-вмешательств не было таких побочных эффектов, как кровотечение в суставе или инфекция. Поэтому медицинские положения не советуют применять артроскопию в качестве лечения от артроза коленного сустава, за исключением случаев явной механической блокады, когда колено не сгибается или когда на рентгене видны свободно передвигающиеся в нем части.
Предотвращает ли артроскопия операцию? К сожалению, и здесь ответ отрицательный. Напротив: в регионах, где делают много артроскопий, врачи часто назначают замену коленного сустава на искусственный – в Германии эта процедура проводится сто пятьдесят тысяч раз в год. Как ни странно, шанс получить новый коленный сустав зависит не от того, где у вас болит, а от того, где вы проживаете, когда у вас болит. Операции не сыплются с неба, но давайте представим на минутку карту метеопрогноза коленных протезов: осадки в виде искусственных коленных суставов концентрируются на юго-востоке и северо-западе страны. Во Франкфурте-на-Одере выпадает меньше всего коленных протезов, а именно, семьдесят три на сто тысяч жителей. Максимум – двести четырнадцать коленных суставов – приходится на Баварию, округ Нойштадт-ан-дер-Айш. Почти в три раза больше.
Почему так? Никто точно не знает. Одно можно сказать наверняка: это связано не только с географическим распределением болевого синдрома. Может ли быть так, что врачи передергивают? По новейшим медицинским данным, у баварцев ровно столько же колен, сколько и бранденбургцев.
Танец бондаря вокруг золотой середины
Самое большое чудо, что в аптеках не продается куриный бульон в форме сосательных таблеток. Или в форме свечей.
Представьте себе, что я стою на берегу моря, делаю магические пассы руками и объясняю вам: «Вся эта вода подчиняется моим командам. С помощью одного поворота руки я могу сделать так, что вода приблизится к берегу на многие метры. Дайте мне только шесть часов времени». Вы посмеетесь надо мной. Но если вы ничего не слышали о приливе и отливе, вас сильно впечатлят мои чары.
Чтобы оценить, как определенное действие влияет на результат, нужно разбираться в естественном ходе событий. И часто оказывается, что у успеха много отцов. Когда что-то случается, обязательно находится тот, кто охотно кричит: «Это был я!» Но обычно это не так.
На естественный ход заболевания влияет множество факторов, из-за этого точно предсказать течение болезни в каждом конкретном случае сложно или вовсе невозможно. Легче спрогнозировать момент, когда человек обратится за помощью: тогда, когда ему станет очень плохо!
Возьмем, к примеру, боли в суставах, вызванные износом, – артроз – или боли в спине. Когда человек пойдет к врачу, в аптеку или магазин диетического питания?
Когда у него сильно заболит. Тогда он сделает зарядку, намажется мазью или примет капсулу XY, и ему снова станет лучше. Почему? Потому что рано или поздно боль отступает. Когда я «захлебываюсь» болью и на ее пике наконец что-то предпринимаю, у меня возникает иллюзия, что мне помогло именно это средство.
Этот эффект называется частичной регрессией. Звучит как смесь статистики и буддийской мудрости. Отчасти так оно и есть, потому что суть этого понятия такова: если тебе настолько плохо, что хуже уже некуда, подожди немного, и скоро тебе полегчает. Этот эффект лежит в основе многих лечебных методов, которые не стремятся к быстрым результатам, а просто элегантно играют со временем. Если заболевание имеет свойство проходить само по себе, шансы на то, что силы самоисцеления сделают за врачей их работу, довольно велики. Однако в случае болезней, которые не проходят без лечения, оттягивание времени несет реальную опасность для жизни пациентов. В первую очередь это онкология, инфекционные и психиатрические заболевания.
Именно частичной регрессией объясняется эффект всех «чудодейственных» средств от простуды. Пока аптека предлагает сто лекарств, а пациенты спорят о том, какое из них лучше, болезнь проходит сама по себе. Тем не менее простудившихся, как ни странно, не становится меньше. Плохое самочувствие длится один день. Или три. Иногда десять дней, но в среднем одну неделю. Когда у человека начинает скрести в горле, ни один эксперт мира не сможет предсказать, сколько продлится данная конкретная атака на данную конкретную иммунную систему. Но если в последний раз я проболел десять дней, то я брошу все свои силы на то, чтобы в следующий раз сократить время своих мучений. И весьма вероятно, что мне это удастся, но не благодаря моим «нечестным приемам», а из-за частичной регрессии. Десять дней – это исключение, следующая простуда с большой долей вероятности продлится семь дней или меньше.
Медики знают один секрет: понедельник – самый стрессовый день недели, но он же и самый эффективный. Многие жалобы пропадают сами собой через три или четыре дня. Это значит: если вы заболели в пятницу, субботу и воскресенье «прострадали», а в понедельник пошли к врачу, то велик шанс, что во вторник все пройдет само. И что вы подумаете? «Это суперврач, мне полегчало уже на следующий день!»
Кстати, теперь вы знаете, почему врачебные кабинеты так часто бывают закрыты по средам!
Когда игла не попадает в цель
Под опытом иногда имеют в виду совершение одних и тех же ошибок, только все более уверенно.
