– А, – с оттенком неодобрения протянула вторая в платье выше круглых коленок, покосившись на подходящего парня. Меня, в смысле. – Этот вечно пьяный хам. И что случилось?
– Он вчера навернулся с крыши. Размазался по асфальту со стороны набережной, где с дороги не видно, полдня собирали фараоны, – возбужденно выложила девица.
– И плевать, – продолжая двигать челюстями, заявила вторая, – козел. Вечно норовил облапить. Туда ему и дорога.
Она даже не представляет, насколько права. Могла запросто оказаться одной из пострадавших и убитых девушек. Прическа соответствует. Хотя стрижка каре нынче у каждой третьей девушки. Мода.
Или он все же имел достаточно мозгов, чтобы не пакостить рядом с собой? Сомневаюсь. Непременно бы однажды от безнаказанности принялся резать прямо в подъезде.
– Вам какой? – спрашиваю вежливо, заходя за ними в остановившийся лифт.
– Одиннадцатый, – ответили хором.
Нажимаю, и начинаем подниматься. Вряд ли последует продолжение при постороннем. Лифт остановился в вестибюле. Вошла хорошо знакомая многим дама с телевидения в сопровождении плюгавого мужчинки с блокнотом. Он не муж, а секретарь и порученец. А она вблизи гораздо хуже смотрится, чем на экране. Правда, возможно, потому что прямо с пробежки. В спортивном костюме, потная и ненакрашенная.
– Нет, – вскричала теледива, ничуть не стесняясь посторонних, – я-то в чем виновата? Чтоб еще раз позвонила в полицию! Четыре часа мурыжили. Что видела, куда шла! Бегала я, как каждый день с утра. И нечего трупами разбрасываться! Этот придурок вечно был пьян в стельку. Ничего удивительного, что мимо пола ноги поставил. Он бы и не отличил небо от стены.
Выходит, Вадима ночью никто не нашел? Странно. Не улица, но люди ходят. Или связываться не хотели, особенно если в курсе кто про деда? Хорошо или плохо? По крайней мере, и меня никто не углядел, уж точно.
– Но какая реклама! – с блеском счастья в глазах простонал секретарь.
– Думаешь, надо дать интервью? – изучая себя в зеркало на стене, поинтересовалась телеведущая. – Только сначала приведу себя в порядок.
Лифт остановился со звонком, и они вышли.
– Во, – сказала с завистью жующая девица, – живут же люди! Отправилась на пробежку – труп и известность!
– Иные и на кладбище норовят хорошо устроиться, – подал я голос.
Они глянули дико и поспешно выскочили из кабинки, благо прибыли на свой этаж. Не знаю уж, за кого приняли, только болтать явно пропало желание. А это просто анекдот такой. Про бабу, недовольную жизнью, идущую мимо кладбища и обнаружившую красивый памятник.
– Уже вернулся? – спросила Дайана, выглядывая в коридор. – А мы все собираемся.
Раз уж приехали, я не забыл сообщить о завещании. Оба моих родственника определенно о нем знали заранее. Уж больно красноречиво они переглянулись, а Дайана сразу назвала контору. Ничего удивительного. Правильные ребята в курсе, куда обращаться в случае проблем. Один я ни о чем не подозревал. Теперь приходится брать на себя обязанности проводника.
– Еще не допили? – поражаюсь.
– Нет. Нас отвлекли. Сначала полицейские приходили и долго пытались выяснить, не видел ли кто что. Потом появились и мордатые ребята уголовного типа с похожими вопросиками. Кто-то у вас в доме навернулся с этажа насмерть, и похоже, с сомнительной биографией.
– Не кто-то, а внук Большого Артема.
Тут всех на уши поставят в любом варианте. И те и другие. Перед начальством отчитываться придется, и желательно заранее подложить соломки, подстраховавшись. Иные люди если и гибнут случайно, обязательно возникают подозрения на злой умысел.
– Дом уже гудит, – объяснил я на вопросительный взгляд.
– Он ведь из наших?
– Иных наших совершенно не жалко, – пробурчал в ответ. – Скоты натуральные, тешащие за чужой счет свои комплексы.
Плевать! Кому надо, о прежних стычках в курсе. Ничего ужасного не брякнул. Странно было бы, скорее, не отреагировать.
– А мы лучше? – хмыкнула Дайана.
– А мы с тобой из чьих? – невольно вырвалось у меня.
– Да, – кивнула она после длинной паузы, – я тебя понимаю. Мы все слишком далеко ушли от долины предков. И чем дальше, тем меньше общего имеем. Может, правильней было бы остаться в ней навсегда. Слишком много соблазнов в этом мире. Потому и не согласилась проверять, что там в банке лежит. Мать оставила тебе – пусть так и будет. Не хочу знать и завидовать. Все же ты у нее был любимчиком.
– Я? – изумляюсь.
– Да-да, – сказала она серьезно. – С тобой она возилась до семи лет и потом навещала хоть изредка. Я ее практически не помню и даже открытку на день рождения сроду не получала.
– Но…
– Она нас всех, старших, сплавляла в долину на воспитание. Даже не деду. Когда-то я всерьез тебе завидовала. Ты ее знал.
Огорошила. Вот так вся прежняя картина жизни внезапно переворачивается с ног на голову. Эдак и не приехавшая певица могла не чувствовать особого родства и желания попрощаться. Вовсе не из-за контракта или других веских причин. И передача именно мне пресловутых процентов в компании Трегубова и доходов с них оборачивается совсем иным. Стало всерьез неудобно и тоскливо. Насколько я не улавливал происходящее вокруг и материнское отношение, вечно обижаясь на невнимание.
– Мы едем? – радостно вскричал, вваливаясь, Джордж, почесывая между ног.
– Как только наденешь ботинки, – брезгливо сообщила Дайана.
Кажется, не меня одного уже на второй день достали раскованные манеры старшего брата.
Дальше понеслось в обычном стиле: легкая перебранка, сопровождаемая упоминанием неких прежних случаев, произошедших до моего рождения. Это легко определяется по языку, на который они переходят. Раз сползли на болгарский, определенно пошло неформальное общение. Горячие южные люди, орущие, однако не дерущиеся. Да и в эмоциях отсутствует серьезная злость.
Удивленный отсутствием Стояна, который просто обязан вставить в перепалку пять копеек, я заглянул в комнату. Оказывается, сладко спит, тихонько посапывая на моей кровати, в грязных ботинках и голый. В смысле, трусы имеются, а вот брюки отсутствуют. Так и не сообразив, каким образом такое получается, отправляюсь сопровождать родственников в вояже до адвокатской конторы.
Довез до места, не стал внутрь заходить, а остался в машине. Давно валяется в «бардачке» книжка Клавелла «Тай-Пэн». В России еще не переводили, но я пытаюсь читать на английском. Туго идет. И не из-за восточной экзотики и периодического поиска в словаре очередного слова. Времени нет, в основном на дежурстве листаю ночью. Очень сильная, жестокая и неоднозначная вещь, где нет положительных героев. Все сомнительные личности. Вопросы чести – на первом месте, и одновременно готовы убивать, воровать, лгать и продавать опиум. Главное, чтобы со стороны смотрелось красиво и упрекнуть нельзя было.
