– Меня зовут Андрей.
Не дождавшись фамилии, она сделала какие-то выводы. В эмоциях возобладала неуверенность. Очевидно, ждала кого более солидного.
– Вера Кремер.
Она явно ожидала определенной реакции и осталась разочарована.
– Слава богу, – воскликнула, сверкнув глазами, в которых мелькнула слеза, – наконец-то появился кто-то, принимающий решения. – Я уже устала ждать.
Расположилась она при этом так, что одежда обтянула немалую грудь. И, похоже, чисто машинально, без особых мыслей. Просто всегда так себя ведет. Нормальный мужчина просто обязан кинуться на помощь слабой даме. Поэтому, когда она принялась шарить в сумочке и извлекла оттуда пачку дамских сигарет с фильтром, я протянул зажигалку, попутно отметив, что как бы ни нервничала, а всего пара бычков в банке на полке, измазанных помадой. Хороший ход, можно затянуться и выиграть время, если прозвучал неудобный вопрос.
– Итак?
– Да-да, – кивнула она энергично. – Дело в том, что Борис Стахов был мой давний друг.
Не имею представления, кто такой этот человек, но уточнить можно и позже. Все равно он покойник, и сейчас не особо важно, какого года рождения. Списки работников можно и по окончании беседы глянуть, если останутся неясности.
– Сделайте одолжение, Вера, – попросил я максимально вежливо, – называйте все своими именами. Нам всем будет легче.
Что-то в ее настрое изменилось. Кажется, дошло, что я не случайный парнишка, которому легко повесить лапшу на уши. И если реально решаю ее судьбу, правильней не злить.
– Мы познакомились, когда я пела в Ансамбле песни и пляски Российской армии, в сорок седьмом году.
Возможно, нормальный российский гражданин должен был видеть ее лицо на афишах, и именно узнавания она ждала в самом начале. Только вот я не так давно в Москве, а в те времена интересовался не женщинами, а ловлей рыбы и соревнованиями ОБО, как настоящий мальчишка.
– Он играл джаз во многих известных местах. Классный импровизатор и музыкант – это было от души. Но, как многие талантливые люди, он был неуживчив и крепко пил. Постепенно опускался все ниже. По старой памяти помогала и даже пропихнула в «Софию».
Свой путь до ресторана от известнейшего ансамбля освещать не стала. Кому охота не про успехи, а про провалы болтать.
– Да, – сказала она твердо, – иногда я с ним спала. И что? У него была жена, и он так и не собрался уйти. А потом это стало не важно. За неимением другого, можно и пустить в постель иногда по старой памяти и из жалости. Два дня назад он пришел ко мне крайне возбужденный и сказал, что появилась возможность хорошо заработать. А потом – ангажемент на меня и на него в Европе с очень приличным гонораром. Я не поверила. И тогда он стал искать в кармане пачку денег, заявив – аванс. Причем так и не нашел. Смотрелось это странно, и временами он заговаривался, как пьяный. Хотя точно был трезв и никаких кокаинов не нюхал.
– Хм, – сказал я выразительно.
– Да, всякое бывает, но как под балдой себя ведут, прекрасно знаю. Сама проверяла. – Она сухо рассмеялась. – Он был не в себе, но не от дури. Слишком хорошо знакомы, чтоб ошибиться. Посторонний мог бы и не заметить либо подумать – под мухой. Но я уверена – нет.
Кажется, след! Если упрощать, то это и был талант Большого Артема. Он мог парой невинных фраз войти в доверие, и редко кто отказывал ему в «пустячной» просьбе. Казалось бы, весь мир можно под себя прогнуть, но в действительности все не так просто. Люди не живут в вакууме. У них есть близкие, знакомые, любовницы – как в случае с музыкантом, даже пресса и подчиненные, способные задать неприятный вопрос. Нельзя бесконечно заставлять совершать тебе приятное. Вадим на этой почве плохо кончил. И если б не его семейные связи, мог бы крепко сесть.
Вторая ступень – подавление воли, приказ. Это для более серьезных обращений, которые вызывают у «клиента» инстинктивное неприятие. Вот этим злоупотреблять нельзя. Действует определенное время, и человек не может не задуматься. Повторять такое крайне опасно. Если один раз способен сам себя убедить, что все нормально, просто переклинило, то после повторения с огромной долей вероятности поведет себя неадекватно. Вплоть до попытки уничтожить гипнотизера. Есть и высшая форма внушения – всепоглощающее желание сотрудничать. Почти наверняка после выполнения задания исполнитель окажется в психушке. Одноразовый вариант, когда от человека в итоге проще избавиться.
– Короче, – продолжила Вера, – я спросила, где контракт. Уж больно странно все это звучало, когда сыплет названиями городов, где якобы ждут его с концертами, и при этом не способен назвать, кто ему организует гастроли.
Плохо. Любые иллюзии должны себя поддерживать, иначе знакомые обратят внимание, как и произошло. Даже в такой ситуации с ним отвратительно работали или сразу списали и не заморачивались подробностями.
– Наш мир, артистический, знаете ли, тесен. Иногда это крайне неудобно, – хотя тон оставался по-прежнему ровным, но в эмоциях прорвалась злость. Что-то было неприятное в прошлом, о чем невольно вспомнила. – Но бывает и полезно. Навести справки всегда хорошо. Попадаются такие типы – ой-ой. Считают, что тебя купили, раз жалованье платят, и такое, в общем, в порядке вещей, но ведь были случаи, когда вся труппа вместо денег получала шиш. Не понравилось мне все это, а когда затрещал телефон, он кинулся, как тигр, не давая подойти, и будто забыл обо мне. Я не выдержала и в спальне взяла параллельную трубку. Кто-то с заметным американским акцентом, как южане говорят…
А вот это уже крайне любопытно.
– …инструктировал. Если честно, ничего не поняла, поскольку подключилась с середины. Но там прозвучало: «Груз должен быть доставлен в «Софию». И еще назвали время.
Она замолчала, нервно докурив сигарету, которую за время монолога всего пару раз в рот и взяла. Я терпеливо ждал, старательно считывая образы.
– Ну, ресторан, мы там каждый день работаем, подумаешь. Никакой связи с предыдущими его словами. Я бы и забыла все это, но, когда пришли на репетицию, какие-то ребята бандитского вида выставили за дверь. Все знают, кому принадлежит заведение, так что никто особо не удивился. Такое изредка случалось, когда лишних глаз не хотят. А через пару часов по радио объявили о взрыве. Я у подружки сидела, и меня как по башке треснуло. Картинка сразу сложилась. И «груз», и отсутствие контрабасиста Володи, а футляр с инструментом притащил Борис якобы по его просьбе. Еще он исчез, и найти не получалось.
Я посмотрел на Сантехника, стоящего за ее спиной, и тот кивнул, а потом провел рукой по горлу – и этот тоже внезапно умер.
– Ну и пошла к Стецкому, директору «Софии», а он сразу вызвал, – тут она явно проглотила не слишком красивое прилагательное, – парней. Посадили, – она выразительно посмотрела по сторонам, – даже воды не предложили.
– Принеси попить, – попросил я Сантехника. – И бутербродов каких.
Тот молча вышел. Иногда приятно быть начальником. Никто не возражает, все кидаются исполнять. Если б еще не приходилось принимать решения об убийствах…
