Представьте, что вы на диете. Взвешиваясь, вы обнаруживаете, что потеряли несколько килограммов. Не подает ли ваш мозг – нашептываниями или громкими выкриками – идею отпраздновать это событие, например большой порцией мороженого? Сознание пытается приглушить наш энтузиазм, подавить расцветающее чувство надежды. Оно старается нас надуть, заставить совершить ошибку, чтобы погасить огонь внутри.
Это подала голос боязнь надежды. Она пытается сломить стойкость духа, отвлечь от открывающихся в будущем обширных возможностей, переключив внимание на краткосрочные цели («Съем я мороженое или нет?»). Так происходит, потому что вам не хватает уверенности, что увидите желанную цифру на весах, вы боитесь чувства беспомощности, которое в тот момент испытаете. Вы больше не думаете о приятных вещах, которые могут произойти, только о том, есть или не есть мороженое.
А что, если вы его съедите? Что произойдет, когда отправите в рот последнюю ложку? «Зачем я это сделал?», «О чем я думал?», «Если б я только не стал есть мороженое, я продолжал бы соблюдать диету». Это запустилось контрфактуальное мышление, сужая границы вашей временной перспективы. Как только появилось ощущение, что вы можете преуспеть в похудении, и надежда возросла до опасного уровня, в работу тут же включился страх, стараясь удержать вас на месте. Теперь вы пожинаете плоды головокружения свободы, анализируя безграничные возможности как надежды, так и разочарования.
Как только вы начинаете страшиться перемен, это значит, что вы одновременно надеетесь и вам боязно от этого. Не стоит считать, что ваша надежда ущербна или истощена: ее огонек горит, стремясь к тому, что вы считаете важным и отсутствующим в своей жизни. Только она вас беспокоит, поэтому вы ограничиваете ее способность двигать вас вперед. Боясь надежды, вы стараетесь ее потушить, потому что слишком встревожены вечно присутствующей мыслью о возможных неудачах и возникающем в результате чувстве беспомощности в попытках изменить свою жизнь.
Если мы говорим о личностных изменениях, страх разочарования и нанесенные им раны – дело серьезное. Боязнь не всегда наносит удар по надежде, иногда она заставляет скрывать от себя это чувство. Вера в себя и в милосердие окружающего мира – совсем другая история.
Подорванная вера
Контрфактуальное мышление – те самые вопросы «что, если» – иногда приносит пользу. По крайней мере, оно позволяет переосмыслить неудачные решения и подтолкнуть к размышлениям, как следовало бы поступить. В небольших дозах контрфактуальное мышление способствует коррекции поведения. Проблема возникает, если человек зацикливается на нем.
Зачем людям наказывать себя убийственными «Если б я только сделал то-то!» и «Если б я этого не делал!»? Ключ к ответу нам дает третий президент США Томас Джефферсон
[80]. Он написал замечательное письмо своей возлюбленной Марии Косвей «Диалог головы и сердца». В нем разум спорит с чувствами. Голова ругает сердце за обреченные на неудачу романтические чувства к миссис Косвей (как-никак она была замужем) в лучших традициях контрфактуального мышления. «Зачем ты ввязался в это?», «Ты знал, что этим все кончится», «Надо было думать о последствиях» – вот лишь часть доводов разума в борьбе с чувствами. Сердце терзается раскаянием до тех пор, пока голова не выдает: «Цель жизни – избегать боли». Тогда сердце огрызается: «Ключевые решения в жизни слишком важны, чтобы полагаться на сомнительные умозаключения».
«Сомнительные умозаключения»
Очень удачная фраза для тех, кто увяз в бесконечном потоке самобичевания. Почему доводы разума, который так рассудительно предлагает новые идеи, подходы и альтернативные варианты, «сомнительны»? Потому что они не учитывают эмоциональную составляющую, сигналы, которые передают чувства, – «Иди» или «Стой». Говоря словами Джефферсона, голос сердца. Оно говорит решающее слово, голова перестает вариться в собственных мыслях, человек становится единым целым и принимает практичное решение.
Какое все это имеет отношение к боязни надежды и контрфактуальному мышлению? Вспомните, что люди с высоким уровнем как надежды, так и ее страха более склонны застревать в пережевывании ошибок прошлого. Возможно, проблема в том, что мозг таких индивидов выдает сомнительные умозаключения, потому что они не прислушиваются к голосу сердца?
Чтобы проверить, так ли это, мы разработали шкалу измерения восприятия, назвав ее шкалой способности к эмоциональному преобразованию
[81]. Она работает с тремя показателями: узнавание чувств, их отчетливость и способность к восстановлению. У индивидуумов с высоким уровнем надежды и ее страха наблюдалось существенное снижение показателя отчетливости чувств. Они понимали, что испытывают какую-то эмоцию, но не понимали, какую именно: грусть, уныние, подавленность, печаль? Они не могли сказать точно. Сложно реагировать на чувство, если вы не распознаете его. Невозможно следовать голосу сердца, если вы не понимаете, что оно говорит.
Использовать эмоциональные сигналы с умом – вовсе не значит чересчур остро реагировать, чаще наоборот. Сердце должно успокоить мозг, а не заглушить его. Оказывается, людям с высоким уровнем и страхом надежды сложнее всего контролировать свои чувства: их склонны переполнять не только гнев, грусть, подавленность, тревога, но и радость. В целом такие индивидуумы не слышат свой внутренний голос, не могут ясно понять, что он говорит, и контролировать его. Сердце, этот важнейший судья высшей инстанции, который решает, что хорошо, а что плохо, в чем участвовать, а чего избегать, превращается в ненадежный источник информации для тех, кто сильно надеется и боится этого.
Ненадежный. Вы поняли?
Помните тесную взаимосвязь между верой, принятием решений и поступками, в основе которых лежат эмоции? Когда вы полагаетесь на чувства, принимая решение и действуя, вы опираетесь на передаваемую ими информацию, потому что считаете себя – первопричину этой информации – надежным источником.
Склонность к контрфактуальному мышлению, как мы считаем, свидетельствует о том, что, когда вы сильно надеетесь и боитесь этого, ваша вера в себя как в источник эмоционального отклика подвергается сомнению. Уровень надежды в такой ситуации все еще высок, вы стремитесь к тому, что кажется важным, и страдаете от его отсутствия. А вера может быть подорвана.
Другие исследования подтверждают это предположение. Помните, я рассматривал концепцию самоэффективности Бандуры – убеждение в своей способности успешно реализовывать задуманное – как научно связанную с верой. В ходе исследований мы измеряли общую самоэффективность. Чем сильнее надежда, тем выше самоэффективность (но если есть боязнь надежды, то самоэффективность резко падает).
