— Майор, боюсь, вы напрасно совершили свое путешествие.
Скрыв удивление (карлик говорил по-французски так натужно, будто копал заледеневшую землю), Ньеман бросил взгляд на Стефани: что еще за сюрприз преподнесет им эта карикатура на человека?
Тот вынул из кармана пачку печатных страниц и медленно расправил их:
— Нынче утром я получил отчет экспертов. Они удостоверяют, что обрушение свода было спровоцировано испарениями с виноградника. Какая-то химическая реакция взаимодействия штукатурки с песчаником — я так и не смог разобраться в сути. Но в любом случае здесь не было ни злого умысла, ни небрежного обращения со стороны людей.
Ньеман схватил документ и прочел несколько строк. Технический жаргон для спецов.
— Каких экспертов вы имеете в виду? — спросил он, подняв глаза.
— Экспертов нашей страховой компании. Нам пришлось действовать без промедления. Они прибыли сюда еще до того, как были убраны обломки и поставлены на место леса. Мы сочли, что будет эффективнее доверить эту задачу…
Ньеман испепелил взглядом Стефани Деснос:
— Это что еще за бардак?
Но та и сама смотрела на него с изумлением и явно была не в курсе.
— Успокойтесь, майор, — мягко сказал Якоб. — Наши эксперты считаются лучшими из лучших. Это именно они утвердили наши технические планы укрепления свода и…
Разъяренный Ньеман шагнул к нему. Знаменательный факт: гном не отступил. И майор в мгновенном озарении понял, что запугать этих пацифистов невозможно. После долгих лет репрессий, пыток и зверств они уже ничего не боялись, словно получили прививку от страха.
— Слушайте меня внимательно, — отчеканил Ньеман, стараясь говорить спокойно. — Я приехал из Парижа, чтобы расследовать преступление, и, каковы бы ни были отчеты ваших спецов, мы доведем нашу миссию до конца.
Якоб усердно кивал; он не доставал Ньеману даже до плеча, и полицейский невольно вспомнил о хоббитах — маленьких человечках из «Властелина Колец».
— Мне понятна ваша профессиональная добросовестность, но я уже навел справки: эта экспертиза имеет силу законного постановления, и, по моему мнению, мы могли бы сэкономить много времени и денег, если…
— Вы, наверно, плохо меня поняли. Мы имеем дело со смертью человека, и я здесь нахожусь для того, чтобы пролить свет на его гибель. Поверьте мне, это дело будет закрыто не вашими страховщиками, а мной!
— Прекрасно, — смиренно ответил Якоб. — А я, со своей стороны, обращусь к прокурору и…
— Не утруждайте себя понапрасну. И запомните: вплоть до новых распоряжений я не хочу видеть в этой часовне ни одного из ваших парней.
Анабаптист впервые нахмурился, и это мрачное выражение никак не сочеталось с его благостным ликом волхва, взирающего на младенца Христа в яслях.
— Правда?
— Я никогда не бросаю слов на ветер.
Якоб обернулся к Стефани Деснос:
— Весьма прискорбно. Мы все уладили, чтобы возобновить работы, и уже хотели начинать…
Ньеман тронул его за плечо и наградил лицемерной улыбкой:
— Забудьте о своих проектах, Якоб. И благодарите Небо, что я не опечатал всю вашу Обитель.
Красное лицо Якоба сменило цвет на свекольно-багровый.
— Не богохульствуйте, майор, прошу вас. Мы сделаем все возможное, чтобы помочь правосудию, но взамен я вас попрошу не останавливать сбор винограда. У нас осталось всего…
— Посмотрим…
Ньеман обошел Якоба и направился к двери, не попрощавшись и даже не взглянув на него. Он только что сотворил себе врага в «ином мире», но ничего, как-нибудь он это перенесет.
Подходя широким шагом к машине, он бросил Стефани, которая мелкой рысцой поспешала за ним:
— Мне нужно повидать судебно-медицинского эксперта.
— Какого? Зачем?
— Вам хоть известно, где его найти?
— Я думаю, в Бразоне.
— Поехали туда.
11
Ньеман помнил Бразон довольно смутно. Да и то лишь по велосипедным прогулкам. Этот город смешивался в его воспоминаниях с другими здешними населенными пунктами. Пешеходная зона в центре, типично эльзасская архитектура — розовые домики, высокие каминные трубы, увенчанные гнездами аистов, более поздние постройки пригорода с грязно-белыми павильонами и унылыми многоэтажками.
— Напрасно вы были с ним так невежливы.
Ньеман не удостоил свою спутницу ответом.
— Они, конечно, люди странные, но законопослушные, — продолжала Деснос, — вы всего можете от них добиться, если будете уважать их правила.
— А вот я тебе так скажу, — ответил он, слегка наклонившись к ней, — эти типы что-то скрывают.
При каждом таком «тыканье» Стефани мигала — нервно, но как-то двусмысленно, словно была и шокирована этой фамильярностью… и польщена.
— Почему? — спросила она.
Ньеман ухмыльнулся — зловещей ухмылкой опытного копа, которого вокруг пальца не обведешь.
— Да уж поверь мне, — прошептал он.
— Не понимаю, кого вы имеете в виду, — возразила она, упрямо цепляясь за это «вы».
— Посланников твоих, кого же еще! Сколько их там живет?
— Трудно сказать… Примерно четыреста.
— А почему не точно? Ты ведь мне уже объяснила, что они изображают законопослушных граждан, с документами о гражданском состоянии, картами медицинского страхования и налоговыми декларациями!
— Это правда. Но на самом деле они могут наговорить что угодно. Например, их женщины рожают тут же, в Обители. И значит, они сами строго контролируют появление новорожденных.
Эти сведения вызывали у Ньемана все большее желание проникнуть в гнездо анабаптистов, увидеть его своими глазами. Но там, на месте, уже была Ивана: она скорее соберет всю необходимую информацию.
— А тебе не приходилось слышать о каких-нибудь внутренних разногласиях у них в Обители?
— Нет. Но повторяю: они живут по принципу автаркии
[21]. И узнать, что у них происходит там, за оградой, невозможно. Честно говоря, их жизнь кажется мне мирной и упорядоченной. Кстати, это их ключевые слова — Ordnung und Gelassenheit.
— Что означает?..
— «Порядок и спокойствие». Они образуют единую дружную семью. Одинаково одеваются, одинаково живут, одинаково дышат. В таких условиях трудно с кем-то поссориться — все равно что с самим собой…
— А это еще что? — спросил Ньеман.
