Майор указал на экран планшета, где были явственно видны следы подошв.
— Это спортивная обувь. А Посланники носят примерно одинаковые ботинки. Практически идентичные жандармским. Значит, эти следы принадлежат тому, кто побывал там именно в тот вечер.
— Наверно, придется проверить обувку наших задержанных? Мы что-то о них подзабыли.
— Да, но еще наведайся в лагерь и обследуй раздевалки всех сезонников.
— При чем тут сезонники?
— Они уже были тут в момент преступления. И они единственные, кто по вечерам надевает другую обувь.
Деснос молча кивнула: ее ждала работенка не из легких.
Ньеман уже собирался выйти, как вдруг обернулся и спросил у Пети:
— А как ты думаешь, эта кровь натекла до или после обрушения свода?
— Конечно до. Кровь успела свернуться, прежде чем поднялась пыль.
Итак, подтверждался самый простой сценарий: Самуэль застал злоумышленника на месте преступления. Произошла схватка, затем обрушение свода — то ли из-за намеренного саботажа, то ли потому, что вор уже отбил куски фрески, чтобы унести с собой фрагменты…
Ньеман мечтал о грандиозном эзотерическом расследовании, о мистических тайнах и древних ритуалах, — увы, теперь ему придется удовольствоваться самым банальным воровством и подошвой, вернее, следом от подошвы башмака — пардон, кроссовки! — в качестве прямой улики. Гора родила даже не мышь, а катышки ее помета.
Однако… нет, не так все просто. Остается еще камень во рту. И фреска, которую тщательно оберегают Посланники… Так что спешить не следует. Сценарий кражи произведения искусства и неумышленного убийства может быть всего лишь прикрытием чего-то более важного, как и гипотеза простого несчастного случая на стройке. Он хлопнул в ладоши и крикнул, обращаясь к Деснос:
— Ладно, едем в Обитель. Устроим им хорошенький десант по всей форме.
— Но…
— Но что?
— Да нет, ничего.
Ньеман расхохотался.
— Вернемся к своим прямым обязанностям.
35
Марсель исчез.
После двухчасового сна, который помог Иване «подзарядить батарейки», она вскочила, не дожидаясь побудки, и приняла душ в одном из модулей, расположенных рядом с палатками; шесть душевых кабинок из поливинила были такими хлипкими, что, казалось, могли взлететь в воздух при малейшем порыве ветра.
Ивана с нетерпением ждала завтрака — не для того, чтобы поесть, а чтобы встретиться со своим напарником и потихоньку разобраться в ситуации. Но Марсель так и не появился. Девушка рискнула заглянуть в мужскую палатку — никого. Она порасспросила других сезонников — никто из них не видел парня со вчерашнего вечера. Продолжать поиски было рискованно: во время сбора винограда анабаптисты постоянно толклись между рабочими.
Ивану насторожила одна деталь: у входа в мужскую палатку не висел ни один лишний мужской комплект одежды — как будто Посланники знали, что Марселя сегодня не будет.
Иване пришлось сесть в грузовик несолоно хлебавши; она забилась в угол, теряясь в самых противоречивых гипотезах. Неужели он угодил в лапы охранникам? Или попал в какую-нибудь яму и сломал ногу? Или, наоборот, удрал от преследователей, но потом в панике собрал вещички, да и был таков?
Устав перебирать все эти вопросы, остававшиеся без ответа, она обратилась к своей собственной проблеме, в общем тоже довольно сложной. Заметили ли ее охранники? Удалось ли им разузнать, кто она такая? Донесла ли на нее Рашель? Чем она реально рискует? От всех этих вопросов у девушки так разболелась голова, будто ее мозг долбила клювами стая воробьев.
К этой неразберихе добавлялся еще и страх за мобильник, лежавший у нее в кармане. Ивана так и не нашла ни места, ни времени, чтобы позвонить Ньеману, а теперь боялась, что ее могут обыскать. Вообще-то, никаких оснований для паники не было. Она выключила звук в мобильнике, и батарейки ей хватит еще на какое-то время. Позвонить Ньеману. Все ему рассказать — о собранной по кусочкам фреске, о вооруженных охранниках, об исчезновении ее сообщника. Но она не хотела выдавать себя. Даже если шансы сохранить инкогнито были почти равны нулю, ей хотелось надеяться на лучшее. У нее оставалось еще два дня, чтобы искать, исследовать, разбираться, и она хотела использовать эту отсрочку по максимуму.
А пока она как ни в чем не бывало срезала виноградные кисти под солнцем, которое обливало ее сверху слепящим, почти белым светом. Ярко-синий небосвод казался оледеневшим. Его хрустальная чистота ранила глаза. А внизу сезонники и их наниматели состязались в скорости работы. Казалось, холод сковывает окружающий пейзаж и все его краски становятся от этой стужи еще ярче, приобретая прозрачную густоту витража. Плечи сборщиков и виноградные листья выглядели так, словно кто-то заключил их в медную оправу, и ее золотистые блики мерцали в женских волосах, в бородах мужчин.
Ивана, согнувшись над лозой, обливалась потом в своих черных колготах и монашеском платье. Воротник царапал ей шею, ручка секатора вреза́лась в ладонь, а мысли теперь обратились к Рашель. Ее она тоже сегодня не увидела. Неужели Рашель ее предала, все рассказала Якобу и его банде? Близился полдень; Ивана чувствовала себя безнадежно одинокой.
И в этот момент произошло прямо противоположное тому, что она себе навоображала.
Вдали показались фургоны жандармов. Их крыши сверкали над виноградником, как зеркала. У Иваны пересохло в горле: она уже готовилась к повторению вчерашней сцены — облава, автоматы, мундиры. Похоже, Ньеман вел расследование одним методом: присылать сюда каждое утро свою кавалерию и арестовывать все, что движется. Девушка увидела, как жандармы вываливаются из своих IVECO
[69], точно узлы с бельем, и сразу отметила главное: они не вооружены. Ни автоматов, ни револьверов на поясе. Наверняка, потому, что не хотят шокировать Посланников. В следующий раз явятся не иначе как с букетами. Но что же им здесь нужно, черт возьми? Гипотезы сыпались со всех сторон, приглушенные голоса шуршали, как виноградные листья: жандармы будут проверять документы сезонников; каждому из них сделают анализ на ДНК; в часовне собираются начать реконструкцию… Словом, беспочвенные слухи, и ничего более.
Однако Ивана явственно чуяла: назревает нечто серьезное. Несмотря на отсутствие оружия, решительный вид жандармов доказывал, что у них есть точная цель. Они искали что-то определенное. Или кого-то конкретно.
Ивана привстала на цыпочки и вгляделась: Ньемана среди них не было. Обернувшись, она увидела Посланников в позе, обычной для такой ситуации, — с повисшими руками и разинутыми ртами. Наверняка сейчас начнут молиться… На сей раз в их глазах мелькал гнев, но вековая привычка к порядку и повиновению заставляла молчать.
