Так что Слотердайк не просто противостоит всеобщему мнению. Он переоценивает ценности – самые что ни на есть фундаментальные, – предварительно «реконструировав» их с размахом и с большим вкусом. Как и подобает дизайнеру.
Немецкие участники симпозиума, который был посвящен философии Ф. Ницше и проходил в конце апреля 2014 года в том же Санкт-Петербургском университете, отказались называть Слотердайка философом – хотя тот и написал целую монографию о певце «вечного возвращения». Написать-то написал, но одно название чего стоит: «Мыслитель на сцене»! А ведь сам Ф. Ницше, в отличие от своего старшего друга Р. Вагнера, на сцену не выходил. Значит, Слотердайк говорит о Ф. Ницше как сценическом философе в переносном смысле. Он, Ф. Ницше, живет вдали от людей, в одиночестве или в кругу немногих друзей, – но при этом постоянно находится на сцене! Он мыслитель сценический – или, как говорят ныне, – подиумный. Он создан для постоянной публичной дискуссии, он хвалится своим умением воевать.
Слотердайк – ученик Ф. Ницше. В этом – тоже.
Он непрерывно воюет с целым миром философов – и потому известен всем. Он – мастер театрального философствования. И в этом он тоже идет вразрез с академической, университетской философией. Ведь университеты вышли из монастырей – и сохраняли до недавнего времени монастырскую этику. (Лишь буйное вторжение в университетскую сферу американцев-протестантов, их стремление превратить Церковь в вид производства, написав на деньгах «мы верим в Бога», а университеты – как светские монастыри – сделать пунктами оказания стандартных образовательных услуг, вроде прачечных, привнесло в аудитории соответствующую этику и манеры.)
Классическая, то есть квазимонастырская университетская этика отрицает броское шоу. Она, наоборот, предполагает демонстративное смирение и самоуничижение – то есть шоу особого рода. Говорить о себе «я» университетская традиция запрещает: даже на защите диссертаций блюстители строгого стиля говорят о себе «мы». Хвастовство (по-современному – «презентация») в университете неприлично. Пусть тебя похвалят другие – а ты должен встать и сказать: «Не за что меня хвалить, есть более достойные люди; да вон, кстати, они сидят». Столь же неприлично в университете и попрошайничество (выражаясь общепринятым языком, стремление «получать гранты»). Неприлична любая реклама собственных достижений (ведь истинное познание есть послушание и служение Богу; Он знает, кто что познал из загаданных Им загадок, и вознаградит вниманием позднее, а людское мнение значения не имеет).
Слотердайк в отличие от смиренных служителей светского монастыря – университета – все время на пике известности. Он завсегдатай на телевидении. В книжных магазинах Германии у него есть «своя» полка – к ней прикручена пластмассовая табличка с надписью «Слотердайк» и на ней всегда стоит несколько его книг. (У нас такое практикуется кое-где с Дарьей Донцовой.) Сам Слотердайк говорит, что вещает на такой волне, которую не ловят университеты, с трудом принимают многие журналисты, но зато хорошо ловит культурная публика без философского образования.
Чем обеспечивается успех?
Во-первых, Слотердайк обсуждает темы, что у всех на слуху. Глобализация, генная инженерия, вред, наносимый окружающей среде, международные и межнациональные конфликты – темы, которые широкая публика вчера встречала в средствах массовой информации, сегодня уверенно опознаёт в книгах Слотердайка. Тот, правда, копает куда глубже, чем газеты и телевидение, но при этом – нескучно. Слотердайк подводит под актуальнейшие из тем теоретическую основу, но излагает теорию легким и вполне понятным непрофессионалу языком. Он проводит нетривиальные исторические изыскания – и прослеживает тенденцию, которая привела сквозь века к нынешнему состоянию. (Как говорит одна из популярных российских радиоведущих: «Все, что необязательно знать, но интересно послушать».)
Возьмем, к примеру, глобализацию. О ней постоянно твердят в средствах массовой информации – значит, человек должен иметь какое-то мнение о ней, иначе прослывет некультурным. Но говорить на вечеринке или на приеме что-то тривиальное, почерпнутое из прессы, телевизора или компьютера, неприлично. Поэтому чтение книг Слотердайка – прекрасная подготовка к светскому рауту или дружеской встрече. Про глобализацию он написал целый том – «Глобусы». Там он собрал множество увлекательных фактов. Раньше глобусов было два – и они использовались только в комплекте – глобус Земли и глобус небес. Почему вдруг исчез из обихода второй глобус? Ведь он имел значение психологическое, чуть ли не ритуальное – давал человеку чувство защищенности, чувство пребывания в огромном замкнутом целом, недоступном для чуждых влияний извне. Как дети кричат во время игр: «Я в домике!», так и взрослые люди прошлых времен могли воскликнуть, глядя на глобус небес: «Мы – в огромном, надежном доме, в замкнутом шаре». Так, может быть, создание глобуса небес было всего лишь воплощением детской мечты, даже воплощением подсознательных представлений, сформировавшихся еще во внутриутробный период, – и проекцией этих представлений на небеса? И первым космосом для человека на самом деле была его мать… А космос – до последних открытий астрономов и астрофизиков – представлялся защищающей утробой Великой Матери?
Не все читатели знают, что недавно появилась такая профессия – энтертайнер. Его задача – обучение с увлечением. Дело в том, что революция двоечников, которая произошла в мире после Второй мировой войны – начиная с Америки и заканчивая Россией, – успешно закончилась. Двоечники – как и другие меньшинства – отстояли свое право говорить на собственном языке (включая признание его государственным языком), право снимать и смотреть свои кинофильмы, ролики и телепередачи, право беспрепятственно выпускать свои книги, право открыто и без помех выражать свои мнения и взгляды на жизнь в самых что ни на есть сильных выражениях. Но как только они добились всего этого, им сразу стало скучно в созданном ими мире, в своем кругу. А всем остальным – от троечников до отличников включительно – стало скучно и подавно.
Мир сегодня согласен вернуться в школу, которая не так давно – всего три-четыре десятилетия тому назад – надоела ему до полного отвращения, что великолепно зафиксировал клип группы «Pink Floyd». Но вернуться в школу захотелось не с видом побитой собаки, которая убежала и шаталась неведомо где, а сохранив лицо. Надо, чтобы это была новая, интересная школа – веселая, вроде театра для Буратино. Теперь не надо будет менять букварь на билет в театр. Театр будет прямо в школе.
В ответ на такую потребность общества и появляется ученый-клоун, развлекатель-энтертайнер вроде веселых телеведущих-медиков, изображающих процесс обрезания с помощью ножниц и воротника от водолазки, который обкарнывается прямо на человеке. Или вроде ведущего передачи «Галилео», который должен непременно иметь безумный вид – как у героя фильма «Назад в будущее». Такого безумного, но милого интеллектуала общество готово терпеть – вместо зловещих негодяев-ученых из фильмов про Бонда, которые намерены захватить или даже уничтожить весь мир.
Такой профессор двоечнику не обиден: да, он гений, но у него волосы, как у клоуна в цирке, а между тем он не в цирке, а в обществе – значит, это сумасшедший. А двоечник-реалист все же будет ценнее для общества, чем безумный гений. И ученый-мудрец был раньше превращен победившими революционерами-двоечниками в «эксперта», то есть в интеллектуала по вызову. Пусть ученые сидят в своих лабораториях и университетах. Когда надо, позовем на конкурс телезнатоков, будут отвечать на наши вопросы. Так было раньше. Но теперь изгнанный из общества ученый пытается вернуться – хотя бы в роли клоуна-энтертайнера; он все же хочет появляться сам, когда захочет, потому что властитель-двоечник может и не позвать вовсе.
