— Нет, я из Помория, из квартала Старый Град. Просто Анхиалос уж десять лет как переименован и зовется Поморием.
— Да бог с ним, с названием! Мне привычнее называть твой город на старый лад. Я бывал в нем до войны много раз и видел, что там давно проведен ток! Поэтому не морочь мне голову!
Поправив сползающий с плеча ремень винтовки, Христо улыбнулся:
— Ты прав, в городе ток давно. По вечерам над магазинами горят электрические вывески, а на нескольких улицах установили фонари необычной формы, во многих домах светятся окна. Только мой дед Самуил считал, что ток очень вреден для детей и не разрешал проводить его в дом. Осенью тридцать восьмого дед умер, и после его похорон мы оформили в общине подключение…
Неспешная беседа двух болгарских солдат прервалась предупредительным возгласом третьего бойца — Живко. Тот прогуливался вдали от шлагбаума и первым заметил приближавшийся с северо-востока автомобиль.
— Внимание! — крикнул он. — Вижу автомобиль! Кто-то едет в нашу сторону!
Вдоль северного берега Балатона, где ютились мелкие деревеньки, и в мирные годы легковые автомобили проезжали довольно редко. В основном здесь курсировали повозки, запряженные одной или двумя лошадьми. Дважды в неделю проходили рейсовые автобусы, ближе к осени появлялись грузовики столичных транспортных компаний, перевозившие сено, фураж, зерно, дрова или скот. Зимой движение ослабевало, весной возобновлялось. В военное время гражданского транспорта не стало, зато трассой часто пользовались военные, перевозя живую силу, раненых, боеприпасы, топливо или буксируя артиллерийские орудия.
— Легковой! Гражданский! — продолжал кричать Живко.
Немногочисленный болгарский пост очнулся от сонного безделья, пришел в движение. Капитан торопливо поднимался от берега к дороге, застегивая на ходу шинель. Фельдфебель развернул полотнище небольшого красного флажка и махал им, приказывая водителю остановиться. Рядовые бойцы спешили к опущенному шлагбауму…
* * *
«Хорьх» набрал максимальную скорость и мчался к посту, за которым начиналась дорожная развилка. Сидевшему за рулем мужчине в странной комбинированной одежде нужно было ехать прямо вдоль берега — мимо череды небольших деревенек и подступавших вплотную к дороге густых лесов. Поворот направо на Веспрем его не интересовал.
Он видел, как впереди засуетились вооруженные винтовками солдаты, как один из них настойчиво махал ему красным флажком, а другие выстроились вдоль трассы и торопливо готовили к бою оружие.
Но не было в этом мире ничего, что могло бы заставить его выполнить приказ и остановиться. Правая стопа все сильнее вдавливала в пол педаль акселератора. Одна ладонь сжимала руль, другая рукоятку «MP‑40», ствол которого лежал на нижнем обрезе дверного окошка.
На спусковой крючок мужчина нажал, когда солдаты окончательно поняли, что останавливаться автомобиль не намерен, и когда он влетел на территорию поста.
Весь магазин, все тридцать два патрона, водитель выпустил одной длинной очередью. Кабина быстро наполнилась пороховой гарью, стреляные гильзы со звоном ударялись в лобовое стекло и приборную панель и сыпались вниз.
Кто-то из солдат вскинул винтовку, оставаясь возле шлагбаума; кто-то орудовал затвором, отбегая подальше от дороги. Тех, что были справа, мужчина не доставал. Зато троих, оказавшихся слева от «Хорьха», он расстрелял с удивительным хладнокровием.
Затем, не убирая с колен автомата, вцепился в руль обеими руками и протаранил горизонтально лежащий шлагбаум.
Удар вышел знатным. Обломки разлетелись веером во все стороны. Это были куски тонкого сухого древесного ствола, служившего шлагбаумом. Осколки автомобильных фар, элементы решетки радиатора и еще бог знает что.
«Лишь бы не пробило радиатор!» — молил про себя мужчина.
Повезло. Радиатор не пострадал, мотор исправно работал на максимальных оборотах.
Зато сзади послышались ответные выстрелы — уцелевшие бойцы палили из винтовок вслед удалявшемуся автомобилю.
* * *
— Е‑е-е, да ти еба майката!
[13] — гудел раненный в плечо Захари.
Встав на колено и не обращая внимания на жгучую боль, он ловко передергивал затвор винтовки и посылал вслед удалявшемуся автомобилю пулю за пулей. Позади Захари лежали двое убитых товарищей: молодой Христо и сорокалетний фельдфебель с зажатым в ладони древком красного флажка.
Когда рев мотора пролетевшего мимо «Хорьха» затих, смолкли и выстрелы.
Сунув пистолет в кобуру, капитан подошел к убитым, присел на корточки. Христо погиб сразу — единственная пуля угодила ему в голову. Фельдфебель получил несколько пуль в грудь, в живот и в левую ногу, но умирал с полминуты, мыча и елозя конечностями по серому асфальту.
— Я догоню его, капитан, — сказал Захари, перезаряжая винтовку.
— Ты с ума сошел, — нехотя отозвался тот. — Он уже далеко отсюда. Как ты его догонишь?
— Он не мог далеко уехать! Я точно попал в него! Он наверняка остановился за ближайшим поворотом.
Капитан поднялся, отряхнул полу длинной шинели, посмотрел на подофицера.
— Тебе самому требуется помощь. Сейчас обработаем рану и пойдем вместе смотреть, попал ты в него или нет…
* * *
Сидящий за рулем «Хорьха» мужчина был ранен. Спина темного в полоску двубортного пиджака быстро пропиталась кровью. Кровь появилась на диване, в крови были руль, рычаг переключения скоростей и упавший на пол автомат. Кривясь от боли, мужчина продолжал управлять автомобилем, все дальше и дальше отъезжая от развилки, от разломанного шлагбаума и от вооруженного поста.
Силы покидали его. Перед глазами появились радужные круги, удерживать машину становилось все труднее.
Мужчина принял решение остановиться. Иначе «Хорьх» врезался бы в одно из деревьев, стоящих сплошной стеной справа от дороги. Или слетел бы в озеро, темневшее слева.
Но останавливаться просто на дороге он не хотел. Это было смертельно опасно. Сейчас дорога пустовала, однако в любой момент на ней могли появиться военные машины или мотоциклы. И тогда все его планы рухнут.
Мужчина сбавил скорость, из последних сил проехал еще несколько сотен метров и, на свое счастье, заметил уходящий в лес проселок. Не раздумывая, он свернул с трассы и повел «Хорьх» по проселку вдоль частокола древесных стволов.
По густому лесу удалось проехать метров пятьсот. А дальше голова мужчины упала на грудь, руки соскользнули с рулевого колеса. Неуправляемый автомобиль нырнул в сторону с едва заметной колеи, начал вилять влево-вправо. Наконец, подпрыгнув на кочке, машина преодолела кустарник и врезалась в дерево.
Могучая крона слегка качнулась, заставив вспорхнуть потревоженную птицу. На кабину и капот посыпались мелкие сухие ветки.
