— Так… выходит, до того, как попасть в вашу дивизию, автомобиль принадлежал одному из немецких генералов?
— Пфефферу он принадлежал. Это совершенно точно, товарищ комиссар. Командиру 9‑го корпуса обергруппенфюреру СС Карлу Пфефферу. Я же этого гада даже допросить успел, пока наши врачи над ним колдовали.
— Пфеффер. Карл Пфеффер, — повторил Урусов. И, посмотрев на часы, поспешил закончить разговор:
— Благодарю, товарищ полковник, вы нам очень помогли…
* * *
Почти вся оперативно-разыскная группа Старцева занималась последним убийством в Михалковском тупике и последовавшим за ним взломом склада на товарной станции Лихоборы. Два опытных майора и юный лейтенант Ким произвели осмотры мест преступления, как говорится, по горячим следам. Теперь же там без спешки работали Егоров, Бойко, Горшеня и Баранец. Костя Ким, как всегда, был оставлен в рабочем кабинете Управления скучать возле телефона и бегать по кабинетам в качестве посыльного.
Надежд на то, что четверка сыщиков обнаружит что-то новенькое и интересное, практически не было. Разве что на сторону правосудия встала бы нелепая случайность. К концу июля 1945 года в МУРе уже поняли: убийцы действуют профессионально, не оставляя улик и следов.
Васильков работал по реализации своей версии, и Старцев решил ему в этом помочь.
Не без помощи комиссара Урусова фронтовые друзья выяснили подробности о двух плененных в Будапеште немецких высших офицерах. На это ушло несколько часов.
Хельмуту Дернеру на момент прорыва из осажденного Будапешта было тридцать шесть лет. На службу в СС он поступил в 1939 году из полиции в звании капитана. Командовал ротой, участвовал во Французской кампании, был ранен. Награжден Железными крестами двух степеней. С 1941 года воевал на Ленинградском направлении Восточного фронта, где получил еще два креста: Золотой немецкий и Рыцарский. Затем были батальон, полк, дивизия и петлицы штандартенфюрера.
С октября 1944‑го он в Венгрии. И здесь — отчаянные бои, награды, повышение до оберфюрера (это где-то посередине между полковником и генерал-майором; погоны полковника, но генеральские лампасы и белые отвороты на шинельном воротнике).
Незадолго до прорыва Дернера назначают на должность исполняющего обязанности начальника штаба корпуса. Это, несомненно, очень высокий прыжок по карьерной лестнице, ведь новая должность четко соответствует званию «генерал-майор» безо всяких натяжек.
Карл Пфеффер оказался куда более интересной персоной. Обергруппенфюрер СС. Третье генеральское звание, равное генералу войск вермахта. Такого высокого звания за всю историю Третьего рейха были удостоены всего лишь чуть больше сотни человек.
* * *
Под вечер в рабочий кабинет оперативно-разыскной группы Старцева поднялся дежурный и под роспись передал Ивану Харитоновичу две телефонограммы. Затаив дыхание, сыщики ознакомились с их содержанием.
С исполняющим обязанности начальника штаба 9‑го Хорватского горного корпуса дело обстояло худо. 12 февраля 1945 года оберфюрер СС Хельмут Дернер скончался от полученных ранений в советском госпитале, развернутом на юго-восточной окраине Будапешта.
Обергруппенфюрер СС Карл Пфеффер, к превеликой радости сыщиков, после двух неопасных пулевых ранений, полученных во время неудавшегося прорыва, выздоровел и давно выписан из того же госпиталя. В ожидании суда он содержался во внутренней тюрьме Управления НКГБ СССР по Ивановской области. Это было далековато от Москвы, но все-таки Старцев с Васильковым предпочли очную встречу с генералом, нежели короткий телефонный разговор с использованием незнакомого переводчика.
Выхлопотав через Александра Михайловича Урусова разрешение на часовое свидание с важным эсэсовцем и не дожидаясь следующего дня, они сели в служебную «эмку» и выехали из столицы на северо-восток…
* * *
Триста километров по дорогам Подмосковья, Владимирской и Ивановской областей они преодолели с двумя остановками за семь часов.
К утру прибыли в Иваново. Ни водитель, ни Старцев с Васильковым этот город раньше не посещали. Пришлось поплутать по кривым улочкам и дважды обратиться за помощью к постовым милиционерам.
Наконец машина остановилась у цели — под высокими металлическими воротами. Сбоку, на бесконечно длинном каменном заборе, краснела табличка с наименованием тюрьмы.
В закрытом учреждении Управления НКГБ все было подчинено строжайшему распорядку. Дежурный выслушал сотрудников МУРа, заставил сдать личное оружие и расписаться в каком-то журнале. Затем забрал все документы и предложил подождать. Бюрократическая канитель с проверкой удостоверений и разрешения, подписанного известными на всю страну должностными лицами, с непременными телефонными звонками и вызовами местного начальства заняла минут сорок пять.
Наконец канитель закончилась. Сыщикам вручили картонную папку с фото и биографией немецкого генерала, проводили по длинным сумрачным коридорам и запустили в комнату свиданий.
— Ждите, — не обременяя себя вежливостью, бросил сотрудник тюремной охраны и захлопнул металлическую дверь.
— Заключенных они ненавидят, а всех остальных слегка недолюбливают, — негромко заметил Васильков. Сунув руки в карманы, он прошелся по небольшой комнате без окон, разделенной пополам толстой решеткой и мелкой металлической сеткой.
По обе стороны от сетки друг напротив друга стояли деревянные столы без ящиков и тумб, а также по одной табуретке. На столе, предназначавшемся для гостей, стояла латунная пепельница — этакая странная и чуждая для местной строгости вольность. В каждую из половин комнаты вела своя дверь.
Старцев вздохнул, пристроил к столу тросточку, плюхнулся на табурет и, раскрыв папку, принялся изучать содержимое:
— Карл Пфеффер-Вильденбрух. Родился 12 июня 1888 года в Рюдерсдорфер-Калькберге, провинция Бранденбург. Господи, язык вывихнешь, — ворчал он. И вдруг наткнулся на прикрепленное фото:
— О, красавец, мать его… Не желаешь полюбоваться на великого арийца?.
Александр подошел поближе, встал сбоку от товарища.
Черно-белый снимок был хорошего качества. С фото на них смотрел немолодой мужчина, стоящий на перроне железнодорожной станции. Вдоль перрона протянулись вагоны пассажирского поезда; дальше виднелись лес столбов и натянутая между ними маскировочная сеть.
Во внешности мужчины не было ничего выдающегося. Генерал скорее напоминал простого ремесленника или крестьянина. Руки его были заложены за спину, в щуплой сутулой фигуре, в узких плечах и нерешительности угадывался не боевой офицер, а человек, засидевшийся в штабах за картами и прочими бумагами. Непокрытая фуражкой, почти лишившаяся волос голова. Мешковатый офицерский китель без ремня и портупеи, с петлицами группенфюрера СС на черном воротнике и Железным крестом на левом нагрудном кармане. Чисто выбритое лицо, взгляд строгий и одновременно усталый, плотно сжатые тонкие губы.
