– Тогда ладно, – соглашается Адам.
– Вот и славно!
– А ты не возражаешь? – Адам поворачивается ко мне со смущенным видом.
– Э, нет, конечно! Совсем не возражаю.
– Тогда я сейчас позвоню и закажу столик на трех человек, – радостно сообщает Рози и достает мобильник.
Я как раз собираюсь спросить, не лучше ли будет заказать столик под открытым небом – вон какая погода стоит хорошая, – когда неожиданно вздрагиваю.
Сперва я даже толком не поняла, на что смотрю, от чего мне стало так не по себе. Но потом мой взгляд сфокусировался, словно линза у фотоаппарата. Я почувствовала, как у меня все холодеет внутри, и дернула Рози за рукав ее туники.
– Рози.
– Что?
Я кивнула на группу людей у церкви. И услышав рядом громкий вздох, поняла, что она увидела то же, что и я. Молодая девушка в черном платье и черных лодочках на шпильках. И с огненно-рыжими волосами.
– Черт, – шипит Рози. – Это она.
– Ага, – киваю я. – Должно быть, она и есть.
– Вы это сейчас о ком говорите? – растерянно спрашивает Адам.
– Пол, ну то есть хозяин ресторанчика «У Пола», говорит, что видел, как Бенжамин разговаривал с рыжеволосой девушкой в ночь убийства. И еще он сказал, что полиция его уже допрашивала. Это ты брал у него показания, Адам?
– Нет, должно быть, Тилли, моя коллега.
– Хорошо, иначе я отругала бы тебя за невнимательность.
– Мама…
– Нужно относиться серьезно ко всем свидетельским показаниям без исключения. Никогда не знаешь, что может пригодиться.
Я наблюдаю за перепалкой Рози и Адама. Конечно, Адаму не всегда приходится легко с такой мамой. Возможно, ее гораздо проще иметь в качестве друга, чем родителя.
– И, кроме того, – говорит Адам, и его голос выводит меня из задумчивости. – Тот факт, что Пол видел Бенжамина в ту ночь с кем-то еще, кроме как с Каролиной, сам по себе ничего не значит. Вы, кстати, знаете, как ее зовут?
И в ту же секунду, едва прозвучал вопрос, я вспоминаю, что прочла у Каролины в блоге вчера ночью, когда не могла уснуть. Слова прилипли к моей памяти словно жвачка. Я видела тебя. Видела, как ты пыталась поцеловать его на весеннем балу. Видела, как ты прижималась к нему. Но можешь выкинуть из головы этот бред. Он не хочет тебя. И неважно, насколько сильно хочешь его ты.
Я сглатываю. После чего отвечаю и себе, и Рози:
– Я понятия не имею, как ее зовут. Но чувствую, что ей есть что рассказать.
Глава восемнадцатая
Я стою перед пыльным зеркалом в моем крошечном домике.
Дотошно изучая себя со всех сторон, поворачиваясь то так, то эдак. Зеленое платье в белый горошек сидит отлично. Размер подобран идеально. И все-таки…
Порой я думаю, когда же я снова обрету уверенность в себе. Может быть, даже стану гордиться тем, как я выгляжу. Пока что я недалеко ушла, смирившись с тем, что я не похожа ни на Аманду Шульман, ни на Рианну. И с тем, что Голди Хоун имеет куда более стройное тело, чем я, несмотря на то, что мне всего тридцать, а ей все семьдесят четыре.
Сейчас я гораздо увереннее в себе, чем когда мне было двадцать. И все же мне по-прежнему трудно глядеть на себя в зеркало и быть абсолютно всем довольной. Может, надо дожить до сорока, чтобы перестать обращать внимание на телесные недостатки? Я слышала, что в сорок всем уже наплевать на то, как они выглядят. Не говоря про пятьдесят! И я с нетерпением жду этого момента. Годы, проведенные в компании журнала M-magasin
[18], станут моей золотой порой, я в этом убеждена!
Спустя минуту я уже жалею о том, что сегодня вечером мы с Рози будем в ресторане Пола не одни. Тогда бы мне не пришлось так принаряжаться. К тому же по вине этого чертова Адама я за последние полчаса уже несколько раз умудрилась попасть себе в глаз кисточкой для туши. Впрочем, мне никогда не везло с тушью для ресниц. Мои руки слишком сильно трясутся, они скорее созданы, чтобы долбить по клавишам, набирая очередную статью, чем для накладывания макияжа.
Но все же есть в нем что-то такое.
Что-то такое, от чего я хочу почувствовать себя чуточку более красивой, чем я есть на самом деле. Хотя это чистой воды идиотизм. Ведь он уже занят и безумно любит свою Сабину. А если бы даже и не любил, все равно нет ничего, что говорило бы о том, что я хоть немного ему интересна.
Но, к несчастью, я всегда питала слабость к парням с темными кудрями. Они для меня как наркотик. Жаль только, что мне никогда не попадался наркоделец, торгующий этим сортом… У Данне не было темных кудрей. У него были светлые, подстриженные ежиком волосы. И рыжая борода. И я никогда не понимала, как это так получилось. И мы с Закке обычно смеялись над этим несоответствием. Удивительно, что человеку в конечном счете никогда не удается связать свою судьбу с тем типажом, который, как он думает, является воплощением его мечты.
Но поскольку наша с Данне история подошла к концу, у меня все еще есть шанс.
Я еще немного попозировала перед зеркалом. Черт побери, сойдет и так. Голос Баббен гудит в ушах. Обними свой страх. Я пожимаю плечами. Если я сейчас заставлю себя почувствовать чертовски привлекательной, то когда мне стукнет сорок, я смогу наслаждаться воспоминаниями об этом вечере. Так что я включаю ненадолго Брюса Спрингстина – «Thunder Road»
[19] – и наливаю себе большой бокал ледяного пива «Мариестад». Show a little faith, there’s magic in the night. You ain’t a beauty, but hey, you’re alright
[20]. После чего подмигиваю собственному отражению в зеркале.
* * *
Сегодня вечером в ресторанчике Пола полно людей, и в увешанных картинами стенах заведения царит семейная атмосфера. Сквозь музыку доносится громкий смех, довольный гул голосов и звон посуды. Едва я вхожу в двери, как меня охватывает ностальгия. Стокгольм. Ощущение жизни и движения, где каждый говорит, не слушая соседа. На долю секунды на меня накатывает тоска по дому, несмотря на то, что моя крохотная квартирка в Сёдермальме находится на расстоянии всего одной поездки на пароме и еще немного на автобусе. Но стоит мне увидеть Рози и Адама, сидящих за столиком с видом на море, как я возвращаюсь обратно к реальности.
– Вау, – воскликнула Рози и громко присвистнула. – Какая красотка!
Я смущенно тряхнула головой и поскорее уселась на свободный стул.
