– Ой. И в чем именно это выражалось?
– Во всем. Мужчины, алкоголь… У нас тут многие о ней болтали. Даже несмотря на то, что я сама только что появилась на острове, а новенькие у нас всегда становятся темой для разговоров. Но помнится, мы все сошлись на том, что она далека от идеала образцовой мамаши. Она часто бывала здесь по вечерам.
– Здесь?
– Ну да, на открытой террасе у Пола. Вечно пьяная, вечно на коленях у какого-нибудь мужика.
Я бросила на Рози скептический взгляд.
– Завидуешь?
– Вот еще! Да многие мужчины с радостью усадили бы меня на колени. Да только мне куда лучше на своем собственном стуле.
Мне пришлось срочно отогнать от себя видение огненно-рыжей Рози, восседающей на коленях богатого яхтовладельца, чтобы не расхохотаться.
– Я понимаю, как это звучит, – продолжила Рози. – Но в то лето нами руководила не зависть, а беспокойство. Потому что пока эта женщина куролесила ночи напролет, ее дочка оставалась без присмотра.
– Вот оно что…
– Да, мы видели ее только днем. И…
Она ненадолго замолкает.
– И?
– И если я правильно помню, несколько раз я видела ее в компании с Каролиной и ее подругами.
Какое-то время мы просто молча стоим и смотрим на снимок и на текст внизу под ним: «ЛОЛЛО И ДОЧКА ЯННА. ИЮНЬ, 2007».
Глава девятнадцатая
Что-то неладное с этим домом. Ина чувствует это. Что-то зловещее притаилось в нем.
Это единственное объяснение, которое приходит ей в голову. Все остальное – чистой воды безумие. Свидетельство того, что у нее поехала крыша. Паранойя. Потому что последние вечера выдались на редкость неуютными. Скрипело то здесь, то там: то в соседней комнате, то на верхнем этаже. И еще это странное ощущение – что она не одна в этом доме.
Хотя это, конечно, не так. Потому что когда Ина проверила гардероб, посмотрела под кроватями и заглянула за занавески, то никого не обнаружила. Она была здесь абсолютно одна. Это все старая скрипучая хибара. Ничего удивительного, что чувствуешь себя в ней словно окруженной призраками. И все-таки Ине было страшно. Дом совершенно не внушал ей того чувства безопасности, которое должен внушать любой нормальный дом.
Поэтому завтра Ина отправится домой в Стокгольм. Ей уже осточертело это дерьмо. Этот подлежащий восстановлению объект.
Ей стыдно за ту причину, которая привела ее на Буллхольмен в этом году. Стыдно, что она плюнула на семейный отпуск и приперлась сюда одна. Только ради него. Чтобы заставить его понять, что они созданы друг для друга. Это так глупо. Так чертовски глупо. Он ее даже не хочет. Он не хотел Ину, когда Каролина была еще жива, а теперь, когда Каролина лежит в земле, он тем более не хочет Ину. Как ей вообще могло прийти такое в голову? С какой стати она решила, что у нее есть шанс?
Хотя вожделение такая штука, что с трудом поддается контролю. А хуже всего то, что ее влюбленность заметна. Она бросается в глаза. Но каким образом? По тому, как Ина смотрела на Бенжи в коридорах гимназии? Из-за того, что она всегда подходила к нему и заводила разговор на вечеринках, после того как выпьет несколько кружек сидра? Или же все дело просто-напросто в том, что Каролина видела это по ее глазам? Потому что Каролина всегда видела Ину насквозь. Видела, о чем та думает, чего хочет.
Несколько недель назад Ина прочитала запись в блоге Каролины и почувствовала, как в жилах внезапно застыла кровь. Каролина написала «о хейтерах», так она их назвала, которые хотят разрушить их с Бенжи любовь. И особо она указывала на одного человека.
И просто чтоб ты знала: я видела тебя. Видела, как ты пыталась поцеловать его на весеннем балу. Видела, как ты прижималась к нему. Но можешь выкинуть из головы этот бред. Он не хочет тебя. И неважно, как сильно хочешь его ты. #peace
В тот вечер Ина едва смогла уснуть. Из-за прилива адреналина она лежала и тряслась под одеялом. Каролина знала. Она знала, чего хочет Ина. Но как? Они ведь даже не целовались, хотя Каролина и написала об этом в своем блоге. Они только немножко потанцевали друг с другом. Может быть, Ина при этом и прижималась лбом к его щеке, но не более того. Вот и спрашивается, как Каролина смогла понять, что чувствует Ина? Неужели это было настолько очевидно?
Когда Ина проснулась на следующее утро, ее страх сменился злостью. Когда они были маленькими, в их компании всегда все решала Каролина. Все слушались ее, никто ни разу не возразил ни единому ее слову. Но тогда это тогда, а сейчас это сейчас. Теперь они были почти взрослыми. И Ина больше не хотела танцевать под дудку Карры. Боже ж ты мой, Ина же не собиралась связать Бенжи по рукам и ногам и насильно заставить его влюбиться в нее. Напротив, она хотела дать ему честный шанс. Чтобы показать, что он чувствует к ней то же самое, что она чувствует к нему. Потому что Ина видела это. Потому что Бенжи отвечал на все ее взгляды, которые она ему посылала. Довольно сдержанно, но Ина все равно понимала. Что-то в нем хотело и ее тоже.
Потому она и решилась на этот шаг. Что она во что бы то ни стало отправится на Буллхольмен этим летом. Она должна попытаться.
Но тут пришло это письмо, которое немало удивило ее. Письмо, которое появилось у нее в квартире в Эстермальме несколько недель тому назад. Письмо от Каролины.
Ина.
Я скучаю по тебе. Я только сейчас это поняла. Я чертовски скучаю по тебе.
Мне так жаль, что мы отдалились друг от друга. Так жаль, что случившееся так сильно повлияло на нашу дружбу. А ведь все должно было быть наоборот. Несчастье должно было сделать нас сильнее. Сплотить нас.
Я собираюсь все лето провести на Буллхольмене.
Не могла бы ты тоже туда приехать? Вдруг у нас получится подружиться снова?
Карро
Ина несколько раз перечитала письмо. Ее переполняли разные чувства. Сначала она испугалась, потом возмутилась. В конце растерялась. В каком-то роде она была даже рада, что Каролина написала ей и что она хотела снова возобновить их дружбу. Но в то же время это здорово мешало ее плану. Гораздо легче было отправиться на Буллхольмен с пониманием того, что они с Каролиной враги. Но это письмо все усложняло.
Но когда все же Ина прибыла на Буллхольмен за несколько дней до праздника летнего солнцестояния, ей хватило одного взгляда на Каролину, стоящую возле киоска с мороженым, чтобы понять – ничего не изменилось. Каролина кивнула Ине, но даже не подошла и не поздоровалась с ней. И взгляд ее был холодно-отстраненным. И почти сразу же, как они друг друга увидели, она куда-то пропала. Что лишний раз подтвердило: Каролине нет никакого дела до Ины. Должно быть, она написала это письмо будучи нетрезвой. Или в приступе ностальгии. Потому что все сказанное в нем больше не было правдой. И когда Ина это поняла, она продолжила дальше осуществлять свой план. И, между прочим, у нее почти получилось. Но потом Бенжи дал задний ход. И как ни больно это было признавать, но его уход вдребезги разбил ее сердце.
