Потому что сейчас я храбрая.
Или же больная на всю голову.
А, в сущности, какая разница?
Я запираю за собой дверь.
Адам уже успел продвинуться вглубь комнаты и теперь стоит спиной к моему икеевскому дивану. Он оглядывается и кладет свой пиджак на край дивана. Я скидываю лодочки на коврик перед дверью. Мелькает мысль протянуть руку и зажечь свет, но я этого не делаю. Вместо этого мы просто смотрим друг на друга.
Стоит полная тишина. Сквозь кружевные занавески на окнах в комнату заглядывает луна. Лунный свет скользит по его белой рубашке, освещает колючую щетину на подбородке.
– Хорошо у тебя здесь, – говорит он тихо.
– Спасибо.
– Очень уютно. Очень… и ты.
И этого достаточно.
Я вижу это по нему. Вижу, чего он хочет.
На самом деле я должна была прислушаться к голосу разума в моей голове, который советовал мне забраться на чердак, а Адама оставить устраиваться на диване. Одного. Но я этого не сделала.
Вместо этого я шагнула к нему и позволила заключить себя в его объятия. Все произошло безумно быстро. Его пальцы, запутавшиеся в моих волосах, его жаркое дыхание на моем лице. Он прижал свои губы к моим и страстно поцеловал меня, и на вкус этот поцелуй оказался совершенно фантастическим – словно мята, лед, сахар и алкоголь одновременно.
Я сорвала с него рубашку, одна пуговица оторвалась и со стуком упала на пол. Потом я прижала ладони к его горячей груди, ощущая под пальцами мягкие волосы. Его запах снова обрушился на меня, пьяня и дурманя. Он стянул с меня платье, сорвал трусики, быстро, грубо. Я засунула руку ему в брюки. Он широко улыбнулся мне в темноте. После чего мы оба упали на диван, прямо на мягкие подушки.
Я чувствую, как все мое тело охватывает возбуждение. Вечернее вино и напитки включаются в кровообращение, заставляя всю меня дрожать под его весом.
Я уже предчувствую скорую головную боль. Утренний стыд, раскаяние и все прочее, что к этому прилагается. Но я с радостью встречу все. Только пусть это случится. Я никогда не делала ничего подобного прежде. И возможно, именно это делает происходящее таким фантастическим. Это так неправильно. И в то же время так правильно. Его язык играет с моим, сквозь его темные кудри просвечивает луна, и тут он входит в меня.
Интересно, другие тоже видят луну? Или сегодня вечером она светит только для меня одной? Для меня и Адама.
Глава двадцать первая
Бум, бум, бум.
Меня разбудил утренний стук Рози в дверь.
Я широко зевнула и потянулась у себя на чердаке. Привычно стукнулась головой о потолок и одновременно почувствовала, как между висками нарастает боль. Ох, вот ты черт. Ну, конечно. Это все вино. И мохито в придачу. Мне срочно нужна таблетка от головной боли. А может, две. Плюс несколько чашек крепкого кофе. Но как раз с этим Рози может мне помочь. А для начала я, пожалуй, должна открыть ей дверь.
Я сползаю с матраса и начинаю потихоньку спускаться по лестнице. Но на середине останавливаюсь как вкопанная. И ошеломленно смотрю во все глаза на то, что лежит у меня на диване. Головная боль вдруг становится вдвое сильнее. На моем диване лежит мужчина. Он лежит, зарывшись носом в подушку, а одеяло за ночь соскользнуло с него и упало на пол. Выставив на полное обозрение его голую задницу и светло-коричневую от загара спину. На шее – завитки темных волос.
Адам.
Снова раздается стук. И следом до меня доносится голос Рози: «Эй! Пора вставать! Утренний кофе!»
Дьявол. Д.Ь.Я.В.О.Л.
Я едва не падаю с лестницы прямо на деревянный пол и принимаюсь в панике метаться в поисках халата. Сотни мыслей скачут в голове, словно шарики для пинг-понга. Чем мы вчера занимались? Было ли что-нибудь между нами? Мы же не… Да. Да, именно этим мы и занимались. Я переспала с сыном моей новой соседки. Он переспал со мной. Мы переспали друг с другом.
– Эй, есть кто живой? – надрывается Рози по ту сторону двери.
Я подскакиваю к дивану и с такой силой толкаю Адама, что он переворачивается на спину. Растерянно открывает глаза и недоуменно оглядывается.
– Вставай, черт возьми!
– Чего?
– Вставай, говорю! Там за дверью твоя мать. Ты должен спрятаться.
Он садится на постели, ошалевший и ничего не понимающий. Я помогаю ему встать и показываю на кухню, где рядом с плитой есть хозяйственный шкаф, который почти пустует, если не считать хранящегося там пылесоса.
– Полезай туда!
– Издеваешься?
– Нет! Быстрее.
– Дьявол.
Адам заворачивается в одеяло и, стараясь ступать как можно тише, подходит к шкафчику, забирается внутрь и прикрывает за собой дверцу. Однако она не желает закрываться до конца, и кусочек его стопы продолжает торчать наружу. Блин, вот засада. Но если я сейчас не открою, то Рози встревожится и пойдет звонить в полицию. Ведь убийства на Буллхольмене вещь вполне привычная.
Быстренько оглядев себя в зеркале, я открываю дверь.
– Ну наконец-то! – восклицает Рози. – Погода сегодня совершенно замечательная! Предлагаю завтрак в саду со сливочным сыром и мармеладом из бузины. Я как раз поставила в духовку булочки.
По правде сказать, мысль о еде сейчас не кажется мне привлекательной. Для начала я должна принять таблетку парацетамола. Но потом я, разумеется, не откажусь посидеть на солнышке в компании свежих булочек. Оглядев Рози, я прихожу к выводу, что она и в самом деле выглядит бодрой и свежей.
– Который час? – спрашиваю я.
– Половина девятого.
– Как тебе удается выглядеть так бодро в такую рань? Разве вчерашнее «Примитиво» не дает о себе знать?
– Я стойкая женщина. И кроме того, я улизнула раньше, чем успела окончательно захмелеть. А вы еще долго вчера сидели?
Я провожу рукой по копне сена, в которую за ночь превратились мои волосы (моя прическа очень странно реагируют на алкоголь и поздние вечера), и чувствую, как краска стыда заливает мои щеки.
– Да, немного. Но потом мы тоже устали. И Адаму надо было успеть на последний паром…
Рози кивает.
– Но правда, очень миленький ресторанчик?
– Чудесный, – отзываюсь я. – Нужно ходить туда почаще, тамошний бургер с курицей и соусом из плодов манго это что-то неземное.
– А я что говорила! Ну ладно, давай приводи себя в порядок, а я пойду поставлю варить кофе и посмотрю, чтобы булочки не пригорели. Встречаемся у меня в саду через четверть часа, идет?
– Конечно!
– Вот и славно. И прихвати с собой Адама, если он, конечно, не хочет провести весь день в кладовке. Ему тоже не помешает немного позавтракать.
