Мы резко останавливаемся. Адам кладет руку мне на плечо, и я чуть не вздрагиваю от его горячего прикосновения.
– Там, – показывает он.
И только тогда я замечаю дом. Немного смешно, но он выглядит совсем не так, как я себе его представляла. Я ожидала увидеть перед собой шикарную виллу. Из тех, что любят воздвигать на пляжах Ист-Хэмптона, со стеклянными стенами с видом на море. Серая же вилла в нескольких сотнях метрах от нас скорее походит на… дом с привидениями.
– Ой, – не удержалась я.
– Мм. Может, тебе стоит остаться здесь?
Я скорчила недовольную гримасу.
– Думаю, не стоит.
Мы двинулись к вилле, и чем ближе мы к ней подходили, тем сильнее становился шум моря. Когда мы приблизились к крыльцу, то сбоку от дома перед нами предстала величественная панорама Балтийского моря.
– Да уж, что ни говори, а вид отсюда что надо, – заметил Адам.
– Ага, точно. Ветхая комната страха с большим потенциалом – и видом на море.
– Возможно, они как раз собирались ее здесь устроить.
Ступени крыльца скрипят, когда мы поднимаемся по ним. На верхней площадке становится ясно, что входная дверь приоткрыта. Мы обмениваемся взглядами.
– Эй! Есть кто дома?
Голос Адама проносится по большому дому, но ему никто не отвечает.
Дверь скрипит, когда Адам толкает ее, и медленно распахивается внутрь.
Адам входит первым.
– Эй, Алина?
Его голос эхом разносится по призрачному месту. Мне тут же становится слегка не по себе. Кажется, мне в самом деле не стоило сюда приходить. Уж лучше бы я осталась сидеть с Рози, пила бы кофе в ее саду и боролась с мигренью.
– Алина? – снова зовет Адам. – Я из полиции. Я бы хотел поговорить с вами.
Никакого ответа. Только эхо. Мы входим в прихожую. Здесь пыльно. И вообще изнутри вилла выглядит совсем не так, как полагается выглядеть прелестному уютному домику на шхерах. Пледы и подушки для садовой мебели свалены как попало, повсюду грязь, сухие ветки и даже камешки. Я сглатываю. Очень неприятно вторгаться в чужое жилище, когда хозяина нет дома.
Адам входит в большую гостиную и оглядывается по сторонам. За окном поблескивает море. Адам переводит взгляд на потолок.
– Я поднимусь на верхний этаж.
– Кажется, ее нет дома?
– В таком случае очень странно, что дверь не заперта. На всякий случай я должен проверить. Оставайся здесь.
Я киваю и слышу, как принимается скрипеть лестница, когда Адам начинает восхождение на второй этаж. Потом принимаюсь бродить по гостиной, прислушиваясь к то и дело доносящимся сверху крикам: Эй, отзовитесь! На большом деревянном столе у окна на самом виду лежит куча разбросанных бумаг. Я подхожу поближе и обвожу взглядом бумажный беспорядок. И первое, что вижу, это фотография. Мое сердце пропускает удар.
Это же они. Компания девочек.
Хотя здесь совсем другая фотокарточка, нежели та, которую я сорвала со стены в ресторанчике Пола. Но все того же возраста. Снимок, кажется, вытащили из пыльного пухлого розового фотоальбома, который лежит рядом. Фотоальбома, который выглядит так, словно принадлежит ребенку. На белом поле, где находился снимок, до сих пор видны следы клея. А на нескольких линиях рядом написано: Лето 2007. Карро, я, Юсси и Эбба. Я сглатываю. Эбба. Так вот значит, как ее зовут. Ту вторую девочку с белокурыми волосами. Четвертую в их компании.
Я слышу, как Адам расхаживает по верхнему этажу. Потолок надо мной трещит и поскрипывает.
Хотя я и понимаю, что это глупо, но я беру снимок и запихиваю его в лифчик. Это уже начинает входить в привычку. Продолжаю рыться на столе и нахожу сложенный вдвое лист бумаги. Это письмо. Стоит мне взглянуть на имя отправителя, как я начинаю дрожать от возбуждения. Это письмо от Каролины. Адресованное Ине. Я быстренько складываю его и тоже запихиваю в лифчик. Черт возьми, ты еще об этом пожалеешь, Силла. Адам убьет тебя. Или же посадит в тюрьму. Но что сделано, то сделано.
Больше на столе нет ничего интересного, и я продолжаю обследовать гостиную дальше. В дальнем конце комнаты рядом с камином находится большая дверь. Скорее всего, она ведет в кухню.
Адам велел мне дожидаться его в гостиной, но, пожалуй, я могу поглядеть, что здесь, раз уж все равно тут оказалась. Может, там найдутся еще какие-нибудь следы Каролины? Я подхожу к двери и открываю ее.
Все верно. Это кухня. Причем весьма большая. Я скольжу взглядом по серо-зеленым дверцам шкафчиков, по большой черной плите и следом по небольшому кухонному столу у окна… И тут я останавливаюсь.
Я замираю у двери кухни, и увиденное сначала не укладывается в моей голове. То, что я сейчас вижу, почти нереально.
Но потом до меня внезапно доходит, на что я смотрю.
И тогда из моего рта вырывается крик.
Я кричу так громко, что от звука моего собственного голоса закладывает уши.
Мне приходится схватиться за дверной косяк, чтобы не упасть. Топот ног несущегося вниз Адама гулко разносится по всему дому. Вскоре он оказывается за моей спиной. Подхватывает меня, оттаскивает назад.
Но увиденное все равно остается во мне.
Прочно отпечатавшись на сетчатке.
За кухонным столом сидит рыжеволосая девушка. А на голове у нее кто-то завязал прозрачный пластиковый пакет.
Тонкий пластик прилип к девичьему лицу, проник ей в рот. Солнечный свет освещает ее сбоку – тонкая летняя футболка перепачкана кровью, а кожа на щеках совершенно синюшного оттенка. Ее мертвые, широко распахнутые глаза смотрят прямо на меня. Ина.
Глава двадцать третья
Десять лет назад
Канун праздника летнего солнцестояния
Янна надела свое единственное красивое платье. Оно сиреневое и хорошо подходит к ее темным глазам. Так сказала ее мама. Она купила платье Янне, когда они готовились пойти на свадьбу маминой кузины год назад. Когда Янна надела его на свадьбу, то многие подходили к ней и говорили, что она очень мила.
И Янна была смущена, но рада.
Люди не часто говорили Янне подобное.
Мечта Янны – выглядеть как Кайли Миноуг. Когда Янна приходит домой со школы, а мама еще на работе, она обычно смотрит канал MTV, и когда показывают клип Кайли Миноуг, Янна всегда прилипает носом к экрану.
Кайли самая красивая женщина в мире. И к тому же она выглядит доброй. Янна много раз мечтала, чтобы Кайли была ее мамой. Чтобы однажды вечером вместо Лолло домой к ним в квартиру пришла Кайли Миноуг.
Время двенадцать часов дня, и танцы на лугу вот-вот начнутся.
Но мама до сих пор лежит в ванне. Она торчит там с самого утра. Говорит, что заболела, но Янна знает, что маме плохо, потому что вчера она перепила с мужиками в ресторанчике в гавани. Мама всегда себя плохо чувствует, когда перепьет.
