Янна несколько раз слышала, как мать харкает над унитазом. И даже шум льющейся из крана воды не смог заглушить этих жутких звуков. Заглянув после этого в ванную, она увидела заблеванный кафельный пол. И рядом следы рвоты, стекающей по унитазу. При этом внутри так сильно воняло кислятиной, что Янна поторопилась побыстрее захлопнуть за собой дверь и вернуться обратно к зеркалу, где принялась дальше разглядывать себя в сиреневом платье.
– Янна…
Она вздрагивает, заслышав мамин голос из ванной.
– Да?
– Ты это, давай… иди на танцы… я… потом приду…
Следом снова звуки рвоты. Когда маме плохо, ее голос звучит совсем иначе. Прямо как у ведьмы. Старый и скрипучий. Янне не нравится, когда маме плохо. Это ее пугает. До чертиков.
– Хорошо, – говорит Янна.
После чего она покидает крохотную комнатку в туристическом пансионате, в котором они снимают номер. И отправляется на луг, где празднуют летнее солнцестояние.
* * *
Лягушечки, лягушечки – смешно смотреть на них. Янне становится страшно, когда она внезапно оказывается одна перед большим лугом. Вокруг праздничного шеста в центре танцуют взрослые и дети, а вокруг на траве и пледах сидит народ, ест булочки и запивает их соком. Глазки и лапки – веселые ребятки. Глазки и лапки – веселые ребятки.
Янна проходит еще немного вперед, ощущая, как усыпанная гравием тропинка под ногами сменяется зеленой мягкой травой. Потом присаживается, следя за тем, чтобы не запачкать платье.
Проходит не так много времени, как она замечает группу девчонок, которых повстречала вчера. Они подходят к ней. Все в белых накрахмаленных платьицах. Сердечко Янны бьется сильнее, стоит ей их увидеть. Какие же они… хорошенькие. Прямо-таки… идеальные. И даже двигаются синхронно.
– Привет, – говорит самая белокурая. – С праздником тебя.
– С праздником, – отвечает Янна и сглатывает вставший в горле комок.
– А где твои родители? – спрашивает девочка, которую, если Янна правильно запомнила, зовут Каролина.
– Их здесь еще нет. Они попозже придут.
Они. Какая ложь. У Янны в жизни не было родителей. У нее есть только мама. Впрочем, временами даже ее не бывает.
– Ясно, – говорит Каролина. – Ну, тогда ты можешь пока побыть с нами. Идем!
Янна встает и словно собачка на поводке следует за девочками. Через луг, к другой половине празднующих. Оказывается, что у девочек на траве постелен свой собственный плед. В красную клетку. Янне нравится, что он выглядит именно так, как и должен выглядеть настоящий плед.
– Давай садись!
И они все вместе усаживаются. Плед нагрелся на солнце, и сидеть на нем очень приятно.
– А где ваши родители? – осторожно спрашивает Янна.
– Они вон там, – и Каролина показывает на группу взрослых людей, сидящих чуть в стороне. – У нас свой собственный плед, потому что мы лучшие подруги. Гляди.
И одновременно словно по команде девчонки хватаются за висящие у них на шеях подвески и поднимают их вверх. На блестящих серебристых медальонах выгравировано «BEST FRIENDS».
Янна натужно улыбается.
У нее самой никогда не было лучшей подруги.
Она, скорее, принадлежала к разряду тех друзей, которых зовут на вечеринку только потому, что родители так велели. Якобы это важно, чтобы все приглашали всех. Так однажды, напившись, сказала ей мама. При этом Лолло плакала, когда говорила это. Почему тебя никто не любит, Янна? Ну почему? Что с тобой не так?
– Ты слышала о Шахтере?
Янна выныривает из своих мыслей. Теперь заговорила рыжеволосая.
– О Шахтере?
– Ага. Он живет в шахтах неподалеку отсюда. Ты знала, что здесь есть шахты?
Янна качает головой. Она вообще едва знает, что такое шахта.
– Тут произошла одна жуткая история. Хочешь, расскажу?
У Каролины даже глаза загораются от возбуждения. На самом деле Янна боится жутких историй. По ее мнению, реальная жизнь и без того достаточно неприятная штука. Но что-то во взгляде Каролины заставляет ее кивнуть.
– Расскажи.
– Это случилось давно, лет пятьдесят назад. В те времена работал в шахтах один старик. И знаешь, что с ним произошло?
Янна мотает головой.
– Как-то раз его товарищи решили его напугать. И однажды темной ночью они закрыли его в одной из шахт. И он до смерти перепугался. Кричал в темноте, пока не сорвал голос, но они его не выпустили. Когда же, наконец, дверь открыли, то старика нашли мертвым. И знаешь почему? Он разбежался и так сильно ударился головой о стену, что расколол себе череп. И повсюду были кровь и ошметки мозгов. Вот как он испугался.
Каролина замолкает и взволнованно смотрит на Янну. Та едва дышит.
– И если пойти туда сегодня, ну в смысле в шахты, то говорят, там до сих пор можно услышать, как он кричит: Помоги-и-ите, помоги-и-ите!
В следующие секунды никто ничего не говорит. История Каролины мрачным отзвуком повисает в воздухе между ними. Но внезапно рыжая принимается смеяться. И следом за ней подхватывают все остальные.
– Это просто глупые сказки, – фыркает Ина. – На самом деле ничего этого не было.
Рот Янны расползается в улыбке. И она тоже начинает смеяться. Осторожно. Чувство облегчения просто ошеломляющее.
– И все же мы собрались пойти туда сегодня вечером, – говорит Каролина. – Когда стемнеет. Это будет жутко увлекательно. Пойдем с нами!
Янна не знает, что сказать. С одной стороны, ей просто до жути страшно. Но в то же время очень весело.
Стоит ли ей идти с ними? Что вообще происходит?
Неужели эти девочки ни с того ни с сего стали ее друзьями? Что скажет мама? Будет ли она волноваться?
– Сегодня вечером? – переспрашивает она.
– Да! Это будет круто. И совсем не страшно, честное слово. Скорее… просто весело!
Янна улыбается.
– Хорошо.
– Отлично, – кивает рыжая. – Вот увидишь, тебе понравятся шахты!
Глава двадцать четвертая
Рози накинула мне на плечи одеяло, хотя мне совсем не холодно. А еще заварила чаю и поставила передо мной большую дымящуюся кружку, расписанную цветами. Я сижу у нее в саду. Там же, где начался мой сегодняшний день. Даже на том же самом стуле.
Так я просидела целый час. Почти не разговаривая и уставившись в одну точку. Прежде я никогда не видела мертвого человека. Когда умерла моя бабушка, я присутствовала на похоронах, но гроб был закрыт. И потом здесь совсем другое. Противоестественная картина смерти. Стоит мне закрыть глаза, как я вижу перед собой широко распахнутые глаза Ины. Синюшного цвета щеки, кровь на футболке. Интересно, удастся ли мне когда-нибудь избавиться от этого кошмарного воспоминания.
